Вдоль Ильинского шоссе (по статусу оно чуть нижеРублево-Успенского, но упорно пытается его догнать) покосившиеся деревянныедомики соседствуют с настоящими замками. Причем последние понастроены такгусто, что их хозяева из своих окон наверняка могут разглядеть меблировкукомнат соседей. По утрам здесь на одном участке тупо орут петухи, блеют козы игогочут гуси, а на другом шоферы в формах протирают замшей стекла у «Бентли». Вобщем, как любили писать в свое время советские журналисты: «Нью-Йорк – городконтрастов». То есть Ильинское – шоссе контрастов. Но, проносясь мимо деревниГлухово, я и предположить не могла, что за сельпо начинается настоящий Шанхай.Покосившиеся домики смотрелись убого, часть из них сколочена из досок, другиебыли сложены из непонятного камня и покрыты оцинкованным железом, вместо цветовиз земли торчали укроп с петрушкой. И вокруг стояла странная для населенногоместа тишина.

Я в раздражении покачала головой. Ну здорово: батарейкасела, Таисии не позвонить, садовое товарищество большое, хозяева хибарприезжают только на день, пропалывают грядки и возвращаются ночевать в квартирыс удобствами. В избенках хранятся инструменты, похоже, тут даже нетэлектричества – не горят фонари… Правда, в июне темнеет поздно, а светает рано,и поэтому сейчас я кое-что видела, но как найти Андрея? Ну и влипла! Придетсяобходить весь поселок. Может, покричать? Навряд ли я разбужу людей, здесь их,по всей видимости, нет.

Я набрала полную грудь воздуха и заорала:

– Андрей!

– …ей! – отозвалось эхо.

– Корундов!

– …ей, – донеслось до меня.

Я насторожилась – похоже, мне ответили.

– Кто там? – Мужской голос звучал где-то слева. – Тася, ты?Зачем приехала? Вот уж глупо! Что нам тут вдвоем ночевать?

Я пошла в сторону звука. Пару раз споткнулась о разбросанныйстроительный мусор и неожиданно вырулила на пожарище. Горло сразу стал раздиратькашель.

Человек, сидевший на перевернутой железной бочке, обернулсяи с изумлением воскликнул:

– Даша? Как вы сюда попали?

– Волкова позвонила, попросила вас забрать. Что случилось?

Корундов соскочил на землю.

– Извините, пожалуйста, я не имею к этому никакогоотношения. Иногда Тася в своем желании помочь всему человечеству перегибаетпалку. Зачем она вас потревожила? На улице тепло, в шесть двадцать пойдетпервый автобус на Москву… Правда, непонятно, к кому мне ехать в столице, но этомоя проблема, и я решу ее сам.

– Что здесь произошло?

Андрей потерянно указал на догорающие угли.

– Я вернулся домой с презентации и нашел головешки.

– Хотите сказать, что вы тут жили?

– Ну да. А что, неплохое место, – пожал плечами Корундов, –до Москвы рукой подать, свежий воздух, магазин под боком!

– Но здесь нет туалета, – пробормотала я, – и, кажется, водыс электричеством тоже.

– Что вы, – засмеялся Андрей, – удобства имеются. Видитеголубую будочку? Странно, что пламя ее не тронуло. Воду можно принести изколодца, а неподалеку, в соседней деревне, есть баня. Для обогревапечка-буржуйка, отсутствие электричества мне только на руку – все меньшеплатить. Я счастливчик – жил без коммунальных расходов, работал всласть… Мнефеерически повезло!

– Да? – с сомнением спросила я, оглядывая кучу рыхлогопепла, от которой поднимался серый дымок.

– Хорошо, что картину успел закончить! – воскликнул Андрей.– Если б «Русь Великая» пропала, я бы тут же покончил с собой.

– И где вы теперь станете жить?

Корундов начал отряхивать брюки.

– Знаете Леню Вяльцева? – вдруг спросил он. – Дина говорила,он вам дизайн дома делал.

– Не мне, а Тёме, сыну Дегтярева, – уточнила я. – Только мнепроект не понравился. Интересно, откуда Дина про работу Лени узнала? Мы с вашейсестрой давно не встречались.

– Леня слишком авангарден, – не ответив на мой вопрос,продолжал Андрей, – не всем по душе его фантазии. Лично мне не нравитсясочетание нарочито грубой кирпичной кладки с наборным паркетом. Ну да не охудожественных пристрастиях сейчас речь. Вяльцев пятнадцатого июля отбывает нагод в Америку, я поживу в его квартире. Леня как раз хотел ее сдать.

– Пошли! – велела я.

– Куда? – напрягся Андрей.

– Не сидеть же вам ночь у сгоревшего домика, переночуете унас.

– Право, мне неудобно. Вашим детям, мужу, домашним животнымвряд ли понравится ночной визит постороннего.

– Супруга нет, – улыбнулась я.

– Уехал? Еще хуже! Привести в дом в его отсутствие мужчину…

– Я свободная женщина, без штампа в паспорте. Дети спокойноотносятся к гостям, дом большой, а собаки, если вы угостите их кусочком сыра,станут вашими друзьями на всю жизнь.

– Как-то неловко, – упирался Андрей, – у меня нет денег,чтобы заплатить за постой, а бесплатно пользоваться чьим-либо гостеприимством яне приучен.

Высказавшись, Корундов вновь вскарабкался на перевернутуюржавую бочку, свесил ноги и уставился на останки фазенды.

– Не могу же я оставить вас тут! – начала я новый этапуговоров.

– Почему? – безмятежно спросил художник.

Действительно. Хорошее замечание.

– Обещала Тасе позаботиться о вас, – нашлась я.

– Огромное спасибо, но лучше я до утра здесь посижу. Бытьнахлебником – увольте.

– Всего на одну ночь! И я зову вас в гости!

– Это одно и то же. Спать, пить и есть бесплатно я неприучен.

– Похоже, у вас нет друзей! – рявкнула я. – Иногда людипомогают друг другу бескорыстно!

– Ладно, – вдруг согласился Корундов, – пошли. Нам куда?

– Новорижское шоссе, тут рядом.

– Можем через лесок двинуть, – обрадовался Андрей, –напрямик.

– Лучше подъехать на машине, – мягко сказала я.

– Ее сейчас не поймать, и это денег стоит.

– Я за рулем.

– Скажите пожалуйста… – ахнул Корундов. – Вот это да!