– Пули летят мимо цели. Вовсе ты не самая умная. Ответ лежитна поверхности, но ты его не видишь! Не следует упрекать других в глупости,надо начинать с себя!

Пришлось проглотить обидное замечание.

Через полчаса я выяснила: полковник абсолютно ничего непомнит о частном расследовании, не способен назвать имени заказчика, не знает,по какой причине очутился в квартире Юлии, не может сообщить никакихподробностей прошедшей недели – она как бы выпала из его жизни. А еще оннеправильно ответил на вопрос: сколько будет семью семь, но этот ляп меня неиспугал, Дегтярев никогда не был гениальным математиком, думаю, он до сих порне выучил таблицу умножения.

Часа через два мы вернулись в Ложкино. Перед въездом впоселок я притормозила и попросила Дегтярева:

– Ну-ка, изложи наш план.

– За удачно завершенное дело меня премировали отпуском, –покорно сказал Дегтярев, – поэтому я буду сидеть дома. Вообще-то, это жуткаяглупость. У нас в лучшем случае могут благодарность объявить, устную.

– Но домашние о ваших правилах не осведомлены, – справедливозаметила я. – Откуда им это знать? Они легко поверят сказке.

– Ладно, – согласился приятель.

– Никому не рассказывай о своей проблеме, – продолжала я. –Если по служебным коридорам разнесется слух, что Дегтярев вляпался в неприятнуюисторию и потерял память, хорошего не жди.

– Это точно, – поежился полковник.

– Нашим тоже незачем сообщать подробности, замучают тебязаботой.

– Оксана в курсе, – напомнил приятель.

– Она врач, привыкла хранить чужие тайны.

– Еще Кондратьев. Ты сказала, я его просил помочь.

– Я придумаю, как нейтрализовать Витьку. Сиди тихо, ни вочто не вмешивайся, я попытаюсь узнать, почему Юлия Моргалова вызвала твойинтерес, а там и память к тебе вернется.

– Думаешь?

– Стопроцентно, – соврала я. – Дело только во времени.

– Ага, – без особого энтузиазма кивнул Дегтярев, – я с умасойду, сидя на участке.

– Ты можешь помочь Тёме! – в порыве вдохновения воскликнулая. – Помнишь, он выгнал вороватых прорабов и теперь сам занимается отделкой.

– У меня нет художественного вкуса, – печально констатировалДегтярев.

Похоже, он и в самом деле заболел. Еще в начале июняАлександр Михайлович считал себя специалистом по всем вопросамжизнедеятельности человека.

– Я старый, толстый, лысый неудачник, – вдруг заявилДегтярев, – живу в твоем доме из милости.

– Ты молодой, стройный, кудрявый, настоящий полковник, –попыталась я его утешить.

– Нет, – уперся он, – процесс пошел, скоро я забуду, какменя зовут и где стоит холодильник.

– Вот уж сомнительно, – захихикала я. – Даже наша безумнаяЧерри, прабабушка российских пуделей, всегда исправно находит миску.

– Может, попить лекарства для активизации мозговойдеятельности? – промямлил Дегтярев.

– Тебе ничего не выписали, – предостерегла я его, – надослушать доктора.

– Ладно, – согласился полковник, чем вверг меня в окончательныйужас.

Пусть уж лучше Александр Михайлович надувает щеки, раздаетглупые указания, создает штабы, руководит нами и злится на домашних, чембезропотно идет у меня на поводу.

В саду около куста пионов копошился садовник Иван.

– Как дела? – из вежливости поинтересовалась я и тут жепожалела о содеянном.

Ваня начал живописать ненужные подробности:

– Тля прилетела, пожрала, дрянь, цветочки. Вона, листочки врешето превратились. Может, хоть жасмин зацветет, если его клещ не облепит, и…

– Наши не уехали? – оборвала я его стоны.

– Не знаю, где кто, – проворчал Иван, – вот тлю распрекрасновижу.

– Пошли в столовую, – велела я Дегтяреву.

– Папа, ты не на работе? – удивился Тёма, мирно пивший кофеза длинным столом.

Я незаметно пнула полковника.

– Отпуском меня наградили, – озвучил отрепетированный текстДегтярев.

– Отлично, – отмахнулся Тёма. – Представляешь, как мнеповезло: приехал сегодня из командировки, а у вас Андрей, художник-дизайнер, онготов помочь с ремонтом, сейчас разные идеи выдвигает. Если ты не занят,присоединяйся. Одна голова хорошо, а две лучше.

Я постаралась сохранить серьезное выражение лица. Две башкибывают лишь у мутанта. Случись у меня пара головушек, они бы ни за какиековрижки не сумели договориться между собой, спорили бы, упрекали друг друга,занудничали. А какие счета пришлось бы оплачивать в салоне красоты? Стрижка,краска волос, массаж двух мордочек… Не говоря уже о косметике! Ну каким образомдве физии сумеют прийти к консенсусу в отношении макияжа? Его же надо выполнятьв одном стиле… А серьги?

Я содрогнулась. Нет уж, одна голова лучше, пусть она иглупая, как кое-кто считает, зато обойдусь без конфликтов.

– Если допустите меня, простого мента с кондовым вкусом, котделке помещения, я буду рад помочь, – смиренно ответил Дегтярев, который,похоже, вжился в роль страдальца.

Впрочем, последнее замечание не совсем верно. ИногдаАлександр Михайлович любит прикинуться бедным сиротой. Уж не знаю почему, ноМаруська называет его тогда «Пипкан» и сурово заявляет: «Не делай из себяПипкана». Это замечание моментально заставляет полковника опомниться, но фразудолжна произнести именно Машка.

– Главное, определить цель! – заявил Андрей. – Что вы хотитеполучить в результате отделки?

– Хороший дом, – абсолютно правильно, на мой взгляд, ответилТёма.

– Уточним понятие «хороший», – потер руки Корундов.

– Надо создать штаб, – оживился полковник, – составитьдолжностную инструкцию, распределить обязанности, обозначить меруответственности, провести совещание!

Тёма поглядел на отца со страхом, а я приободрилась: славабогу, Дегтярев начинает выздоравливать.

– Замечательная идея, – кивнул Андрей, – очень верная. Редкокто понимает, что правильное руководство – залог успеха предприятия.