На следующий день Дима пришел к ней мириться. Он сказал, что был вне себя от горя, и просил прощения за грубость. На время они снова подружились. Дима помогал ей по хозяйству и часто встречал после работы, чтобы вместе идти домой. Так было безопаснее. Хотя слушать его нытье всю дорогу подчас было просто невыносимо. Дима всем и всегда был недоволен и зудел-зудел, как муха, застрявшая между оконных рам. Ему не нравились коллеги, он ненавидел начальство, ненавидел холод, еду в столовой и свою работу.

– Я, малышка Ари, по сути, тот самый богатырь из сказки, что сидел на печи тридцать лет и три года. Разница между нами лишь в том, что он после печи ускакал на коне совершать подвиги, а меня родители отправили убирать городские туалеты. Кстати, все это с легкой руки твоей матушки. Сидя как-то раз за чашкой чая, наши две дамы не придумали ничего лучшего, как погрузить меня по уши в дерьмо сантехнического отдела ГКЦ.

– Там хорошо платят. И потом, ты сам виноват, что не стал учиться. Могли бы вместе работать сейчас в отделе расшифровок.

– Ты давно себя в зеркале видела? Синяки под глазами в пол-лица. Я хоть свежим воздухом дышу, когда трубы чиню. А ты проведешь всю жизнь, разгребая чужие записи. Подумай только – чужие желания, разные мерзости и откровения предков проходят через твой мозг. Это хуже, чем работать с канализацией. Вонь прошлого доводит меня до тошноты. Все эти охи и ахи о том, как было расчудесно и распрекрасно до Кризиса. Как все жили в раю, а потом были изгнаны в ад. Каждое утро ровно в шесть утра мои родители сидели около радио и слушали новости – вдруг что-то изменилось. Вдруг граница снова открыта и можно уехать из ненавистного города. Когда их принесли домой – замерзшие трупы с пробитыми головами, они держались за руки и улыбались. Они были счастливы, понимаешь, потому что вырвались отсюда.

– Дима, хватит.

– А что такого? Ты и другие такие же девочки-принцессочки сидите и ковыряете воспоминания прошлого, разбираете их по кусочкам, складываете огромный печворк-коврик для будущих поколений. Но все это бессмысленно, потому что не будет больше никаких потомков. Дети в нашем городке – это экзотика. Я уже не помню, когда последний раз видел хоть одного. И уж тебе точно не суждено родить, работников ГКЦ готовят не для этого. Не для того, чтобы ты делала новых нахлебников, государство тратило деньги на твое образование. Для того, чтобы предсказать твое будущее, не надо быть провидцем. Ты ослепнешь у компьютера в 30 лет и будешь ждать и трястись от страха как паршивая болонка, пока тебя пинком под зад не выпихнут за город, к другим таким же неудачникам.

– А как ты хочешь? Ничего не делать и все получать задаром?

– Именно так. Есть много способов продвинуть себя, когда мозги на месте.

– Не думаю, что они честные.

– А кто сказал, что надо быть честным? Чтоб ты знала, я не стал учиться, так как сил не было слушать эту ерунду, которую всем рассказывали на нулевых уроках. Я пока сидел дома, прочитал сотни книг. Я знал больше, чем все эти учителя, вместе взятые. А они, вместо того чтобы поведать мне хоть что-то новое, с утра до ночи твердили о чести и достоинстве, братстве и помощи ближнему. О добре и красоте, которые спасут мир.

– А разве нет? Ты не веришь в спасение?

– Это сказки для глупых скаутов – малолеток, наивных дурочек, как ты, Ариша. А люди постарше прекрасно знают, что единственный способ выжить в условиях естественного отбора – идти по головам. Посмотри кругом, оторвись хоть на минуту от записок прошлого. Мы сейчас живем, как дикие племена. А дикари не думали ни о каком спасении души, а просто пожирали своих детей, когда надо было пережить лютую зиму. Это то, что вскоре ждет наше поколение, и я тебе могу гарантировать, что скауты-хомячки из ГКЦ, воспитанные легендами о прекрасном будущем, все передохнут. Но тебя это не касается, потому что я о тебе позабочусь.

Они поднимались по темной лестнице в подъезде, и неожиданно Дима остановился и резко притянул девушку к себе. Арина почувствовала на губах запах дешевого табака, а потом его язык, как змея, заполз в ее рот. Она пыталась оттолкнуть наглеца, но он крепко схватил подругу за талию. Руки Димы стали шарить у нее на груди, и Арина услышала, как от формы оторвалась металлическая пуговица и со звоном поскакала вниз по ступенькам.

– Прекрати, пусти меня.

– Пойдем ко мне, пойдем, моя глупышка, – сопел он ей в ухо, толкая к своей двери.

Арина с трудом вырвалась и побежала наверх.

Дома Арина безутешно рыдала. Дима ей был отвратителен, и она ничего не могла с собой поделать. Она стала всячески избегать его и каждый раз, выглядывая в шесть вечера из окна офиса, боялась увидеть внизу его красно-синюю шапочку, колом стоящую на голове. Но Дима не появлялся, и Арина втайне надеялась, что он обиделся и теперь от нее отстанет. Она потихоньку успокоилась и, увидев очередной раз его сапоги в прихожей, даже не успела испугаться. Дома она по привычке чувствовала себя в безопасности. Дима сидел за столом и с интересом перебирал листы с расшифровками.

– Положи, пожалуйста, рукописи на место.

– Ты подрабатываешь ночами, скаут Арина? Выслуживаешься перед начальством?

– Мне нужно срочно закончить один проект, я не могу тебе про него рассказать, это тайна.

– Ясно. А я к тебе с подарком. Открой!

– Что там?

– А ты посмотри.

Дима протянул Арине маленькую бархатную коробочку. Девушка с опаской повертела ее в руках и даже приложила к уху, зная прекрасно дурацкие шутки соседа и опасаясь, что оттуда выскочит паук. В детстве Дима так уже шутил с ней. В коробке перекатывалось что-то тяжелое. Арина открыла ее и оттуда выпало на стол золотое кольцо.

Дима подхватил его и протянул Арине.

– Наши предки мечтали, что мы поженимся, мне кажется, пора выполнить их последнюю волю. Дай мне руку.

Арина почувствовала, что задыхается, словно ей на шею набросили веревку и медленно затягивают узел.

Она спрятала руки за спину, как маленькая девочка, у которой мама проверяет чистоту ногтей перед едой, и попятилась. Дима наступал.

– Ну же, давай.

– Прости, я не хочу. Я не собираюсь выходить замуж. Никогда. Я хочу посвятить себя работе.

– Вот как? Помнишь, ты любила пускать самолетики из окна, когда мы были маленькие.

Дразня девушку, Дима подошел к большому окну, запрыгнул на широкий подоконник, открыл форточку и высунул в окно руку с зажатой стопкой листов. Это было все, что успела расшифровать Арина за четырнадцать бессонных ночей. На улице шел дождь, и даже через грязное оконное стекло было видно, как медленно, словно слезы, по бумаге потекли чернильные строки.

– Отдай немедленно! Что ты делаешь?

– Наденешь кольцо – отдам. А если нет, то самолетики полетят в окно. Местные будут рады, отличная растопка.

– Хорошо, я возьму кольцо. Только перестань.