– И с того момента он начал воровать куда более смело?

– Нет, Марат еще долго боролся с собой. Каждый раз после овладения вещью он давал себе клятву завязать с этим пороком, но тут же ее нарушал. Страдал, ненавидел себя, но каждый раз не мог удержаться от соблазна. Стараясь хоть как-то притупить чувство голода, пожирающее его изо дня в день, Марат, по мере того как становился богат, покупал все новые и новые вещи. Это были уже не ручки «Паркер» и даже не мобильные телефоны, инкрустированные золотом и бриллиантами. Это были настоящие вещевые гиганты: машины, дома, яхты, которые питали его так, что он забыл про свою манию на несколько лет. За эти годы Марат успел превратиться в респектабельного бизнесмена, обрасти домами, любовницами и телохранителями. Они все шли в категории «вещи». Затем Марат приобрел жену и сына, заплатив за них любовью, и несколько лет вещизм не тревожил его.

* * *

«Вещи очень хитрые существа, Несси, нельзя их недооценивать, – рассказывал он как-то. Относительно каждого человека у них есть свой план, долговременная стратегия, которая включает в себя твое прошлое, настоящее и будущее. В случае со мной они специально притормозили ход событий, чтобы дать мне время поднабраться сил извне, подпитаться нормальными человеческими чувствами и эмоциями. Я любил свою семью и был по-настоящему счастлив с ними. И вот, когда мое счастье стало переливаться через край, тут меня и ждала ловушка. Однажды мы пошли в гости к родителям жены, где я увидел на стене великолепную картину, которую почему-то раньше не замечал. Она была очень маленькая, сантиметров пятнадцать в длину, но это была явная долгожительница. Сюжет был примитивен: мальчик на коне едет через бурную речку. Но как только я приблизился к картине, она отпечаталась у меня в душе незаживающей, кровоточащей раной-татуировкой. Она горела и жгла мое сердце. Весь вечер я пытался отвлечься, много пил, постоянно шутил, но все чаще ощущал, что говорю слишком много и большею частью невпопад. Когда я разливал вино, то с трудом попадал в бокалы – так сильно тряслись у меня руки, и моя жена уже стала странно на меня поглядывать. Тогда я вышел из-за стола и, сославшись на плохое самочувствие, заперся в ванной и сунул голову под кран с холодной водой. Мне немного полегчало, и вскоре мы пошли домой. Жена с сыном бегали вокруг меня, пичкали лекарствами, а я лежал, стиснув зубами край одеяла, и отчаянно пытался не заплакать навзрыд. Я любил их больше жизни, особенно сынишку, но понимал, что если вещи опять призвали меня, мне навсегда придется проститься с любимыми людьми.

Всю неделю я ходил так, как будто меня разбил душевный паралич. Я думаю, что мое состояние напоминало ломку алкоголика или наркомана, которому срочно требуется новая доза вожделенного зелья. Сделки разваливались одна за другой, поскольку я не мог думать ни о чем, кроме глупой картинки с мальчиком на коне. В результате, после того как партнеры по бизнесу деликатно посоветовали мне взять отпуск и поменьше злоупотреблять алкоголем, я, воспользовавшись каким-то дурацким предлогом, заехал к родителям жены. Как сейчас помню, что выпил у них чашку кофе и, когда теща ушла на кухню мыть посуду, схватил злополучную картинку и спрятал ее на груди. Все мои действия были предельно отточены, а мысли ясны как никогда. Распрощавшись по-быстрому с родней, я полетел на работу, выдавливая из своей машины максимальную скорость. Плевать мне было на пешеходов, гаишников и весь дурацкий город. Я жал педаль газа, чувствуя, как на ходу у меня вырастают крылья. Маленькая картина грела и наполняла меня теплом до краев так, что хотелось делиться им с окружающим миром. Я парил над землей, мечтал прижать к груди каждого, кто встретится на моем пути. И, если бы в этот момент кто-нибудь попросил меня отдать все мои деньги, вещи, дома, яхты – я бы сделал это, не задумываясь ни на секунду. Позже я понял, что у меня была явная передозировка. Таких сильных вещей, которые бы просто свели меня с ума, я еще в своей жизни не встречал. Но самое странное, что во время вещевой эйфории мои мысли, как я уже говорил, работали чрезвычайно четко и ясно. За полчаса я переделал на работе массу дел, решил все проблемы и на крыльях любви понесся домой. Жена была грустной, но причину своей меланхолии так и не раскрыла, а я был слишком счастлив, чтобы портить себе настроение скандалами и выяснениями отношений. Я все ждал, когда она мне скажет про то, что у родителей каким-то образом пропала картина. В предчувствии этого разговора я уже заранее купил им другую, схожую с той, что я украл, как по размеру, так и по сюжету. Но жена ничего не сказала мне. Тогда я решил, что, скорее всего, они смогут еще год спокойно прожить, но так и не заметить пропажу. Картинка ведь была совсем крошечная, да и висела в самом дальнем углу квартиры. Я же боготворил эту вещицу, я трогал ее руками, прижимал к лицу, я пропитывался ее теплом, хотя мой разум так и не смог уяснить, откуда оно идет и каким образом перетекает в меня. Мальчика на коне я повесил у себя на работе над столом. Эта вещь была настолько живой, что питала меня энергией даже издали. В том, что она была долгожителем, я не сомневался. И все это время, что она была у меня, я отчаянно молился про себя, чтобы она оказалась Вечной. Тогда бы я смог спокойно вернуться в семью и забыть про вещизм навсегда. За тот месяц, что эта вещь провисела у меня над столом, она ничуть не истощилась, а я за это время удвоил свое состояние, и моя жизнь забурлила, как никогда ранее. Единственное, что меня огорчало, – жена напрочь отказывалась со мной заниматься сексом, находя для этого сто различных причин. Неделю я терпел, но энергия разрывала меня на части, и в результате я вернулся к своей старой любовнице, с которой встречался еще до свадьбы. Я не испытывал к ней никаких чувств, но, видимо, та сила, что переходила из картины в мое тело, делала меня непревзойденным любовником. Я видел безумное восхищение в ее глазах, когда мы дни и ночи напролет только и делали, что трахались в ее маленькой квартирке. До сих пор не знаю, кто рассказал жене про эту интрижку, но уже после развода, подозревая всех и каждого, я на всякий случай уволил весь женский персонал своей фирмы. Хотя сейчас я понимаю, что если бы дело было только в измене, мы бы как-нибудь с этим справились. Мы были настоящей семьей и могли бы все простить друг другу, лишь бы не разрушать наш треугольник – сын, жена и я. Незадолго до окончательного разрыва жена пришла ко мне на работу, когда меня там не было. Она пыталась найти какие-то улики, чтобы иметь доказательства моего адюльтера. Боялась, что я попытаюсь отсудить у нее Артура. Она искала подтверждения измены, копалась в столе в поисках фотографий или писем, прослушивала автоответчик и вдруг… наткнулась взглядом на картину. Когда я пришел, жена так и сидела в кресле с полуоткрытым ртом. Вероятно, застукай она меня скачущим на любовнице в супружеской постели, она не была бы так шокирована, как в тот момент, когда увидела глупую картинку родителей в моем кабинете. «Откуда это у тебя? – первым делом спросила она, забыв, что пришла совершенно за другими ответами. – Где ты взял картину моего брата?» – «Какого брата?» – по-идиотски улыбаясь, спросил я. – «У меня был младший брат. Он умер, когда ему было десять. У него было больное сердце, и он знал, что скоро уйдет от нас навсегда. Эту картину он нарисовал незадолго до смерти для моей мамы. Он сказал, что будет жить для нее вечно на этом кусочке картона. А ты просто взял его и нагло украл!»