– Слово скаута?

– Даю слово.

Гадко улыбаясь, сосед подошел к Арине и схватил за руку. С такой же садистской рожей он в детстве делал ей больно, когда они играли в войнушку.

– Ну, давай. Я жду.

Арина подумала, что сейчас ее стошнит, и быстро сунула палец в кольцо.

И тут Дима схватил ее и повалил на диван.

– Вот ты и попалась, птичка-бабочка. Теперь ты моя, так как дала добровольное согласие. Ты, наверное, и не в курсе новых правил. Теперь браки не регистрируют, достаточно одной половой связи, и мы – муж и жена. Отныне и навеки веков аминь.

Он грубо зажал ей рот и стал сдирать одежду. Арине удалось на минуту вырваться и закричать, но сосед слюнявыми губами затыкал ей рот. От злости и возбуждения его маленькие крысиные глазки превратились в две точки. Он плотно сжал руки на ее шее, и Арина почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

– Отпусти девушку. Быстро.

Иван Николаевич нависал над Димой, приставив к его голове дробовик. Все еще рыча, словно зверь, Дима с трудом сполз с Арины.

– Ты кто такой, дед? Заблудился, что ли? Убери ружье. Все в порядке, это моя жена.

– Иван Николаевич, боже мой, – рыдая, Арина кинулась к старику. Тот поставил дробовик в угол, сдернул с кресла плед и набросил на нее, чтобы закрыть разорванную футболку.

– Тихо-тихо. Все будет хорошо.

От такого поворота событий Дима ошалел. Он вылупился на старика и Арину, не понимая, что происходит.

– Ты его знаешь? Кто это?

Никто ему не ответил, и Дима, быстро вытащив из инструментов монтировку, угрожающе двинулся на старика. Буквально через секунду в воздухе что-то просвистело, и сосед Арины скорчился на полу. Что и говорить, Иван Николаевич прекрасно владел своей тростью.

– Как же я ненавижу таких вот хлыщей, которые могут самоутвердиться только за счет хрупкой девочки.

– Она моя жена. Что хочу, то и делаю. Я подам жалобу, и тебя повесят, старый идиот. А ты, маленькая шлюха, у меня теперь попляшешь. – Дима попытался встать.

Легкое движение тростью, и парень снова согнулся на полу.

– Пошел вон отсюда, подонок. Сапоги свои забери.

– И кольцо.

Арина с содроганием теперь смотрела на бархатную коробочку.

Не глядя по сторонам, Дима схватил свои вещи в охапку и босиком выскочил за дверь.

– Я с вами обоими еще разберусь, – услышали они крик на лестнице.

Пока Арина приводила себя в порядок и варила кофе, который пах так вкусно, что все страхи тонули в его уютном аромате, старик сидел в кресле и листал страницы расшифровки. Страницы, которые Дима превратил в самолетики, он заботливо распрямил и теперь нежно поглаживал на спинке кресла, словно пушистого котенка. Арина принесла чашки.

– Эх, кофеек, кофеек. Хорош, зараза. Бразильский. Обменял с утра на золотые запонки. Толку от них теперь никакого, а кофе дает воспоминания. Помню, с твоей матушкой мы тут кофейничали, как раз за этим столом. Чудесная была женщина, ты очень на нее похожа.

Иван Николаевич вдруг стал очень серьезным.

– Ариша, у тебя очень уютно и комфортно дома, но я хочу забрать тебя к себе. Тут небезопасно, твой сосед рано или поздно доберется до тебя. Он придумает, как заставить тебя делать так, как он хочет. Знаю такой типаж. Трусливый, хитрый, но умный. С ним надо держать ухо востро.

– Он очень странный. Я знаю его с детства. Он всегда любил меня пугать или делать больно, а когда я обижалась на это, плакал и просил прощения. А потом снова грубил мне. И так сотни раз. Наши родители дружили, когда мы были маленькие. Хотели, чтобы мы поженились.

– А ты?

– Я? Нет, конечно.

Арина с чувством гадливости посмотрела на кровать со следами борьбы.

– Тогда собирайся. Поедем ко мне.

– Иван Николаевич, я не поеду. У меня же работа. Я не хочу ее терять, для меня работа – это мой мир, моя жизнь. Я очень люблю расшифровывать разные истории, это как смотреть одно большое кино. К примеру, ваша расшифровка. Это же просто сказка для взрослых. Захватывает так, что я не могу оторваться. Мне так жаль Несси. Бедняжка, кажется, уже совсем не понимает, в каком мире находится. Так страшно, наверное, потерять разум.

– Все не так просто, Ариночка. Иногда мир сумасшедшего оказывается куда более реальным, чем наш. Хорошо, оставайся, а я буду приезжать, как только смогу. Ты только, пожалуйста, закончи рукопись через неделю. Это очень важно.

– Дежавю. Я как раз остановилась на этом месте. Несси говорит про семь дней.

Старик то ли сделал вид, что не расслышал, то ли проигнорировал эту фразу. В ответ он достал из сумки небольшую металлическую коробочку.

– Арина, детка. Возьми на всякий случай защиту. Если этот подлец опять к тебе придет с грязными помыслами. Положи куда-нибудь так, чтобы можно было сразу дотянуться.

– А что это?

– Шприц. Там снотворное. Воткнешь в ногу, а когда он заснет, беги и вызывай охрану.

– Вы так говорите, словно видите будущее.

– Старики много знают о будущем, потому что история движется по спирали.

– Но это незаконно. Хранить дома лекарства. Все обязаны сдать их в городскую аптеку.

– Закон нынче работает против нас. Жить по закону стало слишком опасно, поэтому пора подумать, как защитить себя самому.

Доктор (надиктовывает на камеру):

– Состояние Несси за последние дни резко ухудшилось. Пациентка отказывается видеть мужа, почти ничего не ест. Отказывается принимать лекарства… (Пауза.) Привет, Неша. Как ты себя чувствуешь сегодня? Как спала?

– Отлично. Но под утро уловила легкий запах целлулоида. Они снова подбираются ко мне. Марат думает, что он меня заточил в башню, как Рапунцель, и держит исключительно для себя. Бережет на будущее, как рождественского гуся. Я его козырь, его последняя надежда. Но только он не один такой, тысячи эйдосов уже скалят зубки в предчувствии моего перехода к ним.

– Перехода к кому?

– Эйдосы. Все еще надеются, что я одумаюсь.

– Кто такие эйдосы, Несси? Ты пугаешь меня.

– Когда Марат отдаст тебе деньги за мою голову, ты познакомишься с ними поближе. Вначале тебе это не понравится. Знаешь, такое странное ощущение – сердце начинает покрываться тонкой коркой льда, словно лужи после первых заморозков. У Марата даже глаза теперь ледяные, не замечал?

– Стальные глаза богачей. Я бы так сказал, коли был бы поэтом. Марат заходил сегодня, хотел тебя увидеть, но я сказал, что ты пока не готова.

– Он ударил тебя?