— Чепуха, — перебила Софья. — Дурак он, чтоли? То есть дурак, конечно, но не до такой же степени?

— А если сболтнул по пьянке?

— Не замечала я за ним болтливости, а ты?

— Пьяный он обычно спал, — вздохнула я. — Илиоплакивал свою загубленную жизнь. Вполне мог плакать по телефону.

— Дамы появление Хоботова не приветствовали и намекали,что между ним и Артемьевым черная кошка пробежала. Вряд ли Артемьев стал быоткровенничать с подобным типом.

— Тогда что за страшную тайну он хотел продать? Ты самасказала: Аглаю ничего, кроме Артемьева, заинтересовать не может до такойстепени, чтобы она выложила свои денежки… Нет, Хоботов что-то разнюхал.

— А не мог именно он в студию залезть? — осенилоСофью.

— Зачем? — нахмурилась я.

— Что, если Артемьев сболтнул, но не про себя, а проКостаса?

— О господи… Это на него похоже. Только с какой статиХоботов молчал столько времени?

— А доказательств не было.

— Теперь есть? Если доказательств в природе несуществует, добыть их невозможно.

— Я беспокоюсь, — тяжко вздохнула Софья. —Еще Хоботов этот.., какого черта ты его пригласила?

— Врагов лучше держать перед глазами, чем заспиной, — тоже вздохнула я. — Это еще не все. Подружка Макса — бывшаялюбовница Чемезова.

— И что? — Софья так разволновалась, что дажепоглупела.

— Откуда я знаю? Она обвиняла его в коварстве, яслучайно услышала.

— Ты довольно интересно проводишь время, — сделалаценное замечание Софья.

— Тебе бы это тоже не помешало, — съязвила я.

— Ладно, пока не вижу ничего из ряда вонвыходящего, — бодро начала Софья.

— А Сусанна? — перебила я. — С чего этостарушке выпадать из окна?

— С того, что она кого-то засекла, наблюдая за Розой,но не на кухне, а в кабинете Артемьева.

— Или в студии, — кивнула я.

— Жаль, что она вдруг замолчала. Сколько раз я желалаей подавиться или прикусить язык, а теперь, когда до зареза надо…

— Надеюсь, она вскоре сможет рассказать, чтоувидела, — заметила я.

— Если захочет, — пожала Софья плечами. —Подожди, что она вопила, тыча в тебя пальцем?

— Мерзавец, вор, тюрьма по нему плачет. Все как обычно.

— Она, безусловно, видела кого-то из знакомых.

— Ага, раз тыкала в меня пальцем.

— Нет, я серьезно. Если старушка засекла супостата, ониз постоянных обитателей дома.

— Не обязательно, — не согласилась я. — Какты назовешь человека, который влез в дом? Вор. Мерзавец тоже вполне уместно.

— Да… — протянула Софья, заметно расстроившись. —Вот что, иди-ка ты отдыхать. Гостям скажу, что у тебя голова разболелась, а япока проверю студию.

— Вряд ли я смогу отдыхать, — пожаловалась я.

— Кстати, — встрепенулась Софья. — Гденаходился приятель твоей Ирины, когда ты была в студии? На ведущего инженера онпохож, как я на страуса. А вот на взломщика…

— Я видела его в парке. Он вполне мог выскользнуть изстудии. Но как он достал ключ?

— С такой-то рожей? Да у него, поди, целый карманотмычек.

Это предположение произвело на меня сильнейшее впечатление.

— Думаешь, он… — Я не договорила, нахмурилась,разглядывая лицо Софьи. Хмурилась я не оттого, что ее лицо чем-то мне ненравилось, а от внезапно открывшихся перспектив.

— Так ли уж случайно они встретились? — перешлаона на трагический шепот.

— По-твоему, он знал о нашей старой дружбе…

— И не преминул ею воспользоваться, — кивнулаона, — чтобы попасть в дом. Заношу его в черный список и попытаюсьвыяснить, что он за инженер такой. А ты займись дядей.

— В каком смысле? — насторожилась я.

— В буквальном. Мужики, созерцая твою красоту вблизи,дуреют. Влюбленный дурень уже не враг, а союзник. В любом случае, вытянуть изнего секреты труда не составит. И этот чернявенький тоже подозрителен, —пробормотала она.

— Кто?

— Алексей, которого Крыська притащила. Откуда он вообщевзялся?

— Понятия не имею. Мне и его обольщать?

— Им я сама займусь. Ох ты господи.., знать бы, что запаскуда под нас копает.

— Возможно, Аглая, — пожала я плечами. — Этоследует из их разговора с Хоботовым.

— Чтобы нанять такого типа, как Павел Андреевич, у неени ума, ни денег не хватит.

— Ты считаешь, он опасен? — вконец перепугалась я.

— Я неприятности за версту чую, а этот парень — ходячаянеприятность.

— Может, мы преувеличиваем? — попробовалапомечтать я. — Поболтают, пошарят наудачу и успокоятся?

Софья презрительно отмахнулась.

— Идем. — Она уже забыла, что предлагала мнеотдохнуть. Я об этом тоже не вспомнила.

Мы отправились в студию. Дверь была заперта, и дверь вкладовую тоже. На всякий случай мы в нее заглянули и смогли убедиться: посленашего последнего визита здесь ничего не изменилось. Если б не дверь, которуюкто-то запер, я бы решила, что силуэт в окне мне померещился.

Покинув студию, мы прошлись по этажу. Столовая была пуста,то есть так мне показалось в первый момент, но тут Софья сделала мне знакмолчать.

Я замерла и услышала некий шорох, затем невнятноебормотание. Очень осторожно мы проскользнули к столу и увидели совершеннонелепую картину.

Игорь Чемезов стоял на четвереньках и с интересом заглядывалпод стол. Софья кашлянула, он поднял голову и уставился на нас с таким видом,будто понять не мог, что мы здесь делаем.

— Э-э-э, — сказали мы одновременно, после чегоИгорь поднялся, зачем-то сунул руку в карман и сообщил:

— Запонка.

— Простите? — не поняла я.

— Кажется, за обедом я потерял запонку, — вздохнулон. — Не могу найти.