— Да какую запонку. Таблетки.

— Наташа, какие еще таблетки? — не выдержала я.

— Но-шпу. Почти целый пузырек. Закатился под зеркало. Ядумала, Розины, у нее но-шпа всегда под рукой с тех пор, как она в прошлом годужелудком маялась, когда у тетки грибами отравилась. Мыслимое ли это дело грибыесть, которые полуслепая тетка приготовила? Я, к примеру…

— И что Роза? — перебила я, всерьез опасаясь, чтосегодняшний день с его глупостями никогда не кончится.

— Желудком маялась, неужто не помните?

— Помню. Я про но-шпу. Это ее таблетки?

— Нет. Она свои в сумке держит, а еще на кухне, чтобвсегда были под рукой Проверила, все на месте. Да Роза в столовой и не была, явсе сама подавала и убирала. Так что если кто чего потерял, так это но-шпу, яее в шкафчик поставила в общей ванной, где все лекарства. А то потом скажут,что присвоила.

— Никто ничего не скажет, — заверила я, и онанаконец ушла.

Мне бы успокоиться и заняться чтением, но вместо этого япринялась бродить по комнате. Игорь очень смутился, когда мы застали егоползающим в столовой, и сказал, что потерял запонку. Софья права, выглядел онпри этом как-то неубедительно. Но если Игорь действительно обронил но-шпу, а незапонку, зачем было врать? Может, у него какая-то болезнь и он пытается этоскрыть? Предположение мне самой показалось довольно дурацким. А вдруг вбезобидной банке из-под но-шпы он хранил что-то далеко не безобидное, к примерунаркотики? Чушь какая. На наркомана он совсем не похож. Но меня уже потянуло вванную, проверить свои подозрения.

Общая ванная находилась на первом этаже. Стараясь никому непопасть на глаза, я спустилась вниз и быстро вошла в ванную. В стеклянномшкафчике лекарств не так много, только самое необходимое.

Разумеется, была и но-шпа, я сама ее неоднократноупотребляла, когда требовалось снять боль. Сейчас баночек было две. Однавыглядела образцово. Этикетка на второй заметно поистрепалась, как будтобаночку долго носили в сумке или в кармане.

Я взяла пузырек в руки, открыла и высыпала таблетки наладонь. Таблеток осталось довольно много, и это, безусловно, была но-шпа.Маленькие желтые таблетки. Я рискнула и проглотила одну. Но-шпа.

— Сумасшедший дом, — в который раз за этот деньповторила я, собиралась поставить банку в шкаф и тогда обратила внимание вот начто: на этикетке кто-то написал несколько цифр. Они успели поблекнуть, но видныбыли еще достаточно хорошо.

Похоже на номер телефона. Некто второпях записал его на том,что оказалось под рукой, то есть на баночке с но-шпой. Допустим, именно ееискал Игорь, но врать-то зачем?

— Всему всегда есть причина, — глубокомысленноизрекла я, но причины, как ни старалась, не увидела.

Может, это номер его подружки и он боялся, что банка сно-шпой попадет в руки Крысе и она проявит любопытство? Тогда довольно глупотаскать ее с собой. В досаде я так хлопнула дверцей, что шкафчик едва не слетелсо стены.

Я пошла к себе, злясь, что глупые мысли не дают мне покоя, итут услышала голос Аглаи. Она читала стихи, надо полагать, собственногосочинения. Обычное дело, если она выпьет лишнего. Дверь приоткрылась, и в коридорвыглянула Софья.

— Что ты бродишь? — зашипела она.

— Наталья не нашла запонку, зато нашла но-шпу, —буркнула я.

— Зачем ей но-шпа? — удивилась Софья.

— Отвяжись, — сказала я в досаде. Софья прикрыладверь и скользнула за мной.

— Литературные дамы вконец достали.

— Это цвет нации, — напомнила я.

— Скорее ягоды. Ну ты помнишь: сорок пять — баба ягодкаопять…

— У меня сейчас голова треснет, — предупредила я.

— Самое время погулять в саду. Павел бродит там водиночестве. Твоя подруга перебрала лишнего и спит, как лошадь, кстати,соблюдая приличия, их поселили отдельно. Павел ляжет в гостевой, в левом крыле.

— Оно мне надо? — не выдержала я.

— Я тебя умоляю. Выйди в сад, послушай, как шумятдеревья, прогулки под луной очень способствуют зарождению чувств. Должны же мызнать, что у этого типа на уме. И что там с но-шпой? — в обычной своейманере перескакивать с одного на другое спросила Софья.

— Номер телефона.

— Еще раз.

— На банке с но-шпой, которую нашла Наталья вместозапонки, записан номер телефона.

— Чей?

— Откуда я знаю?

— Не нервничай, тебе вредно.

Только чтобы избавиться от нее, я ринулась в сад. Солнцесадилось, но в саду было еще довольно светло. Неплохо бы прихватить книгу.Впрочем, читать ее пришлось бы с фонариком. Возле кустов сирени стояла скамья,а чуть дальше висел гамак, туда я и направилась. Бегать по саду в поисках Павлая не собиралась, если судьбе угодно, он сам меня найдет.

Судьбе было угодно. Только я устроилась в гамаке, какпочувствовала, что за деревьями кто-то есть.

Кто-то пристально смотрел на меня, должно быть полагая, чтоя об этом не догадываюсь. Я закинула руку за голову, придав себе видмечтательной девушки и очень надеясь, что в сгущающихся сумерках он все какследует разглядит. Прошло минут десять, он продолжал стоять, ничем не выдавсвоего присутствия. "А если это не Павел? — вдруг подумала я. —Или Павел, но с совершенно другими намерениями.

Подойдет и треснет по башке чем-нибудь тяжелым".

Мне вдруг стало не по себе и от надвигающейся темноты, и оттишины, которую нарушала лишь трель соловья, облюбовавшего себе место в кустах.Третий год он радовал нас своими песнями, но теперь и соловей был не в радость,захотелось на свет, ближе к людям.

— Вы долго собираетесь там стоять? — не выдержалая. От дерева отделилась тень, и очам моим предстал Павел. К моему глубокомуоблегчению, выглядел он не более зловеще, чем обычно. Привалился спиной кшершавому стволу и улыбнулся то ли смущенно, то ли нахально, в том смысле, чтовроде бы смущенно, но у него все равно получалось нахально.

Я молчала, покачиваясь в гамаке, и он молчал.

Это должно было создать определенную неловкость, однако яее, как ни странно, не чувствовала, и он, по-видимому, тоже.

— Устали? — все-таки спросил он. — Сегодня увас трудный день.

— Я люблю, когда в доме гости. А вам, кажется, скучно.

— Напротив.