Я вытаращила глаза.

– Ты выбросила сервант? Мой сервант?

– Но он же… совсем рассохся, и вообще… У него дверцыкосые были, – начала оправдываться я.

После того как я продала квартиру родителей вместе с мебельюи мы переехали сюда, в однокомнатную квартиру Глебовой тетки со старойсоветской мебелью, я люто возненавидела этот сервант и с особенным восторгомвышвырнула его из дому.

– А ты знаешь, скольких трудов мне стоило его купить? Язаписывалась на него, отмечалась… А как я была счастлива, когда наконец егокупила…

– Ну и держали бы его у себя, вы же с ним расстались иотдали сестре. Я не знала, что это музейная ценность, вы никогда не говорили…

– А если бы сказала, ты бы его оставила?

– Нет, но предупредила бы вас, и вы могли бы егозабрать, если он дорог вам как память!

– Саша, не смей мне дерзить!

Боже мой, что за человек!

– Ты можешь дать мне чаю?

– Конечно, минутку… Только у меня, наверное, нетлимона.

– Ну еще бы! – обиженно проговориласвекровь. – Глеб звонил?

– Позавчера.

– Как его дела?

– Говорит, занят страшно, съемки в основном натурные, вгорах.

– В горах? Это опасно! Ты сказала ему, чтобы онодевался теплее?

– Светлана Георгиевна, ему тридцать пять лет, и он самзаинтересован в том, чтобы не простужаться.

– Тебе никогда не понять чувств матери.

Ах, сука! Я бы ей сейчас сказала… Но я промолчу и на этотраз, не желаю скандалов.

– Что еще он говорил?

– Что ему там очень интересно и еще что он ужасно хочетвзять меня с собой в следующий раз.

– Что значит – в следующий раз?

– Ему предложили еще одну роль в Италии.

– Так почему же ты молчала? Почему самое главноескрыла?

– Я думала, для вас самое главное, чтобы он непростудился в горах.

– Саша, ревновать мужа к матери очень глупо.

Я уже едва сдерживалась. Как она умеет за четверть часадостать меня до печенок! Наконец она выпила чай, съела два бутерброда и пошлаосматривать квартиру. Я осталась скоблить краску со стекол и только слышала,что она о чем-то толкует с маляршами. Только бы она их не обидела!

– Ну что ж, надеюсь, ремонт кончится к приезду Глеба.Ему совершенно незачем дышать всеми этими запахами. Это раздражающе действуетна носоглотку. А кстати, ты с ним советовалась насчет цвета стен? Уверена, чтоему понравится?

– Уверена.

– И что за мода такая дурацкая – белые стены. Мне личноне нравится.

Я промолчала. Что тут скажешь, на вкус и цвет товарищей нет.

– Светлана Георгиевна, а почему вы уехали из санатория?Вам не понравилось там?

– А что там может нравиться? Скучно! И потом, я хочуспокойно смотреть «Частного сыщика», а там каждый вечер начинались споры утелевизора, какую программу включать.

– Да, это я понимаю!

– Как ты считаешь, что подарить Глебу на день рождения?

– Ну это вы сами решите. Вы мать.

– Но ты же лучше знаешь, что ему нужно. Я вот подумала,может быть, я куплю ему мобильный телефон?

– У него уже есть!

– Есть? Откуда?

– Я ему купила. – Ох, черт, сейчас опять будетсмертная обида. Дело в том, что Глеб не велел мне давать номер его мобильникаматери. «Она мне житья не даст», – сказал он тогда. Но не могу же ядопустить, чтобы она зря тратила деньги.

– Ты ему купила? На бабкины денежки? А мне неудосужились сказать об этом? Невероятно! Просто поразительно!

– Я была уверена, что Глеб вам сообщил номер, –соврала я. Но это ложь во спасение ее и моих нервов.

– Наверное, он замотался… – поджала она губки.

– Естественно, он в последние дни был в таком замоте!Сам себя не помнил, – попыталась я выгородить мужа. – А я купила емумобилу буквально накануне отъезда.

– Саша, что за выражения! Мобилу! Так изъясняютсябандиты в наших сериалах! А ты женщина из интеллигентной семьи! Да, кстати,тебе нравится эта Ушакова?

Лена Ушакова снималась с Глебом в «Частном сыщике». Она былазамужем за приятелем Глеба, оператором Костей Вильчеком. Удивительно милаямолодая женщина и очень неплохая актриса.

– Нравится, а вам?

– Мне очень нравится! По-моему, она на редкостьженственная и изящная. Ты не ревнуешь?

– Господи, Светлана Георгиевна, я же понимаю, что Глеб– актер. Я бы с ума сошла, если б стала ревновать его ко всем партнершам.

Тут я немного кривила душой. Иногда я все-таки ревновала. Нодаже самой себе не хотела в этом признаваться. Но вот к Лене ревности не было.Она так влюблена в своего Костю…

– По-моему, у нее тоже большое будущее! –торжественно проговорила свекровь.

– Что значит – тоже?

– Надеюсь, ты не сомневаешься, что у Глеба большоебудущее?

– У него, по-моему, уже не будущее, а настоящее…

Когда она ушла, ко мне заглянула Алена:

– Саня, это что, свекруха твоя?

– Да.

– Ну и зануда! Представляешь, начала мне вкручивать,что я должна добросовестно работать. Я разве плохо работаю?

– Что ты, Алена, по-моему, и ты, и Ниночка работаетепросто прекрасно, – искренне сказала я. – Честно говоря, я даже неожидала.

– Так чего она? Хотела я ей сказать, что целому дуракуполработы не показывают, но, думаю, охота была связываться… И потом, мы ж не нанее работаем, а на тебя, правда же?

– Чистая правда. Не бери в голову, она всегда зудит…

– И как ты ее терпишь? Хотя если ради мужика… Тем болееон у тебя такой… У нас все девчонки прямо с ума спятили, когда узнали, что мы уГлеба Ордынцева работаем. «Частного сыщика» все смотрят. Слушай, Сань, а тыможешь мужа попросить фотки нам подписать, а?

– Алена, нет вопросов! Как только приедет, сразупопрошу! Получите вы фотки, не сомневайся.

– Саш, а я вот чего еще спросить хотела… Можно?

– Валяй.

– Вот как у вас… это… Ну ты чисто такая простая, а онвон прямо граф… Ты как с ним живешь, хорошо?

– Очень хорошо!

– И ты не боишься, что он тебя на какую-нибудь вешалкупроменяет?

– Как тебе сказать? Боюсь, конечно. Но мало ли чего я вжизни боюсь… Необязательно все страхи сбываются.