Увидев перед собой незнакомцев, она нахмурилась и, молча изучая их, стала вытирать руки о забрызганный передник. Потом сняла косынку, поправила сбившиеся волосы и спросила:

— Вам кого?

Яна и Семен Семеныч до этого почему-то оба молчали, а тут вдруг в один голос громко произнесли:

— Леонида Ермакова.

— Леню? — высоко вскинув брови, переспросила хозяйка, явно не радуясь тому, что ее сожителя разыскивает милиция. Она наверняка про себя уже решила, что ничем хорошим это не пахнет. — А нет его, — ответила она с откровенным вызовом и поставила руки в бока.

— А где он? — парировал Руденко, удивительно точно уловив интонацию ответа женщины и вторя ей.

— А кто ж его знает? — покачивая головой и явно готовясь к словесной атаке, произнесла женщина гораздо громче.

— Вы его сожительница? — вступила в разговор Милославская.

— Ну да. И что из этого?

— И неужели не знаете, где проводит время ваш гражданский муж? — Милославская вполне правдоподобно изобразила глубокое удивление.

— А представьте себе, не знаю. И никакой он мне не муж…

— Ну это ваше дело, как там вы его будете называть, — сердито заметил Руденко, — а вот на вопросы наши вы ответить обязаны.

— Ну отвечу, — тише, но от того не менее агрессивно ответила женщина.

— Позвольте представиться, — сказал Три Семерки, — капитан милиции Руденко Семен Семеныч, Милославская Яна Борисовна.

— Оперуполномоченный, — добавила гадалка, сама от себя того не ожидая.

— Теперь вы представьтесь, — попросил Руденко.

— Таня, — ядовито выговорила Ленина подруга.

— Что еще за Таня?! — сердито произнес Руденко. — Прошу представиться по форме.

— Бакулина Татьяна Николавна, — спокойней ответила Татьяна.

— Вот это другое дело, — Три Семерки удовлетворенно провел рукой по усам.

— Ладно, — не долго думая, начала гадалка, — допустим, местонахождения Ермакова вы не знаете на самом деле. Но оно как таковое нас и не очень-то интересует…

— Вот это да-а… А чего ж вы меня от дела-то тогда отвлекаете? — воскликнула Татьяна.

— Хотим выяснить, как и где он провел ночь накануне гибели его матери, — тон гадалки стал заметно суровее.

— Смерти, вы хотели сказать… — тихо произнесла Бакулина, пытаясь сообразить, к чему клонят незваные визитеры.

— Нет, я хотела сказать, убийства.

— Что-о? — хозяйка округлила глаза.

— Будто не слышали?

— О чем?

— О том, что несчастной старушке помогли повеситься.

— Кто помог? Как? Зачем? — лицо Татьяны изобразило вполне искреннее удивление.

— Пока не знаю. Но это только пока… Итак, где же и как проводил время Ермаков той ночью?

— Подождите, — шокированная поначалу Татьяна вновь встала в позу, — а вы к чему же это клоните-то? — Бакулина прищурилась и зашипела, как змея.

— Ни к чему, — Милославская невинно пожала плечами, — мы всего-навсего выполняем все необходимые для следствия формальности.

— И что же, в этом вашем следствии уже есть подозреваемые? — хозяйка зачем-то снова повязала косынку. — Уж не Леня ли? — процедила она, покачивая головой.

— Может быть и Леня, — хладнокровно проговорила гадалка.

— Ха! Ишь чего они задумали! — заголосила Бакулина. — Леню им подавай! А вот это вот, — Татьяна быстро сложила из трех пальцев дулю и ткнула ею едва ли не лицо Яне, — не видали? Ишь чего выдумали! Чего это городите такое? Какое еще убийство?

Татьяна вся раскраснелась и, казалось, готова была вцепиться Милославской прямо в горло.

— Э-э-эй! Гражданочка, гражданочка! — вскрикнул Руденко и цепкой хваткой заставил разжаться бакулинскую «дулю».

Татьяна вдруг взмахнула другой рукой, и в следующий же миг фуражка Руденко отлетела далеко в сторону, а Семен Семеныч, получив нечто вроде затрещины и как-то по-бабски ойкнув, в мгновенье ока выудил откуда-то наручники и вмиг защелкнул их на запястьях разошедшейся хозяйки дома… Весь потный и красный, он в эти мгновенья приговаривал:

— Ишь, ишь чего!

Убедившись, что Яна в безопасности, Три Семерки потер затылок и обратился к гадалке:

— В отдел повезем?

Бакулина стояла на месте и молча дергалась, тщетно пытаясь освободиться от железных оков. Поняв наконец, что это невозможно, она завизжала:

— Помоги-ите!

— А ну тихо! — прикрикнул Семен Семеныч, угрожающе выпятив нижнюю челюсть.

Татьяна замолчала, но продолжала грозно, из-под бровей смотреть на Руденко и Милославскую.

— Нет, товарищ капитан, — спокойно сказала Яна, — в отдел мы пока никого не повезем, — Татьяна Николавна сейчас успокоится, — гадалка тяжело вздохнула, — и расскажет нам все подобру-поздорову. Ведь мы сюда не за ней приехали? Не за ней. Хотя… Как это я сразу не догадалась? Может, она с преступником заодно?

Лицо Бакулиной заметно вытянулось.

— Тогда, конечно, лучше ее в отдел. Только вот Леню отыщем и обоих их…

— Господи боже мой! — снова заголосила Бакулина. — Да какие ж мы преступники? Да что же это творится такое? Освободите руки! — прикрикнула она на Руденко. — Освободите руки, говорю!

— А вы ведите себя поспокойнее, — внушительно ответил он.

— Я, может, показать вам кое-чего хочу, — хитро прищурившись, протянула Бакулина.

Три Семерки покосился на Милославскую. Она ему едва заметно кивнула. Тот с явным нежеланием подошел вплотную к Татьяне и отомкнул замок наручников. Она встряхнула руками, которые за это время уже успели затечь, и до самой шеи задрала короткий рукав платья, деловито протянув:

— Во-от!

Яна увидела вдруг внушительных размеров кровоподтек, красующийся на Татьянином плече.

— Что это? — спросила гадалка, а Руденко брезгливо отвернулся.

— Вы же спрашивали, где и чем в ту ночь Леня занимался, — с очередным вызовом ответила Бакулина. — Вот этим и занимался, — Татьяна указала на синяк взглядом.

— Объясните как следует, — раздраженно заметила Милославская.

— В ту ночь Ермаков был у меня дома, — с откровенной насмешкой произнесла хозяйка. — Пьяный был, буянил очень. Даже побил немного, — женщина снова кивнула на ушибленное место.

— Немного, — тяжело вздыхая, повторила гадалка.

Она немного подумала, а потом, словно придя к какому-то важному соображению, произнесла:

— А как вы докажете, что синяк был поставлен именно тогда? Ведь это могло произойти днем раньше или днем позже…