— Смотри, какой инициативный, — процедил Марьянов.

После чего раздался стук и странный шум. Панюшкин вскрикнул,как вспугнутый селезень, и Карина закрыла рот ладонью. Она дышала так бурно,что ее запросто могли услышать в кабинете.

— Пустите меня! — захрипел незваный гость, судя повсему, отчаянно отбиваясь. Возможно, его схватили за шиворот, пережав голосовыесвязки.

— А ну, говори, что с Леной! — приказал Марьянов.Этот его тон Карина отлично знала. Когда его по-настоящему выводили из себя,шеф бледнел и был способен на самое отчаянное безрассудство. — Беда,говоришь? Так прекрати блеять и объясни толком, что за беда.

— Ее предал жених, — выдавил из себяПанюшкин. — Бросил прямо перед свадьбой. Она травиться хотела! Господи,отдайте мой галстук!

— Берите, на что он мне? — проворчал Марьянов.Судя по всему, ему удалось немного успокоиться.

— Я должен идти, — зачастил Панюшкин. — Всесказал, что хотел, и совесть моя чиста.

— Оставьте мне номер ее мобильного, — потребовалМарянов тем самым тоном, каким самодержцы отправляют подданных на виселицу.

— Конечно. Разумеется. Я сейчас на листочке напишу…

Послышалось шуршание, возня, потом шаги — мелкие иторопливые. Судя по всему, Панюшкин спасался бегством. Бежал он в панике, дажене попрощавшись. Вероятно, Марьянов напугал его до дрожи.

Карина отпрыгнула от двери, на цыпочках добежала до своегорабочего стола и шмыгнула в кресло. Буквально через секунду появилсяПанюшкин — на его щеках горели красные пятна. Прежде чем покинутьприемную, он остановился, снова хрустнул пальцами, а потом, повернувшись кКарине, которая демонстративно уткнулась в компьютер, проблеял:

— Дверь в кабинете вашего начальника плохо закрывается.Обратите на это внимание.

Карина молча проглотила шпильку. Она была ошеломлена и вэтот момент думала совершенно о другом. Несгибаемый, волевой, жизнерадостный,уверенный в себе Марьянов — и несчастная любовь. Такого она себепредставить не могла. А вдруг его сердце разбито навсегда? Значит, МашаЗарецкая не права и большая, настоящая любовь у Родиона не сейчас, а в прошлом?Тогда понятно, почему у него проблемы с женой, ведь старая любовь, какизвестно, не ржавеет. Все так говорят.

Карина прикусила губу. Представить Родиона Марьяновабезутешным и страдающим она никак не могла. У шефа еще ни разу не было грустныхглаз. Когда она второй раз за полчаса пришла к нему с газетами, теперь ужесегодняшними, он даже не обратил на это внимания, лишь рассеянно кивнулголовой.

Интересно, что это за Лена? Наверняка какая-нибудь модельили актриса. Может быть, она действительно стоит того, чтобы так переживать?Однако долго размышлять об этом Карине не пришлось. Рабочий день постепеннонабирал обороты, началась обычная текучка и рутина, приемная наполниласьлюдьми, и эмоции незаметно отодвинулись на второй план. «Я подумаю об этом вечером», —решила она совершенно в духе Скарлетт О'Хара. Однако вечером ей пришлось думатьсовершенно о других, гораздо более серьезных проблемах.

Этот день вошел в историю ее жизни как день подслушанныхразговоров. Правда, второй разговор она услышала совершенно случайно.

Ближе к вечеру ее вызвал Марьянов, который собирался наделовой ужин с рекламщиками из американского сетевого агентства. Он хотел датьинструкции относительно деталей по двум новым проектам и объяснить, какиеисправления надо внести в презентацию для сети спа-салонов. Карина пришла кшефу, как всегда, с блокнотом для записей.

А еще она на всякий случай притащила с собой свой мобильныйтелефон, включила его на запись и положила таким образом, что от глаз шефа егополностью скрывал здоровенный настольный прибор с календарем, подставками дляручек, часами, калькулятором и визитницей. Поднаторевшая в маленьких офисныххитростях, она проделывала это регулярно, просто для подстраховки — вдругвсе же упустишь какую-нибудь мелочь. Однако делала она это тайком отМарьянова — генеральный директор такие штучки не одобрял.

Где-то минут через двадцать, когда Марьянов уже заканчивалинструктаж, в очередной раз зазвонил его мобильный. Он ответил и сразуобратился к Карине:

— У меня приватный разговор. Продолжим чуть позже.

Сообразительная Карина тут же поднялась и, пробормотав: «Да,Родион Алексеевич, конечно, я подожду у себя», — быстренько подхватиласвой блокнот для записей и вышла в приемную. И уже там сообразила, что забыла вкабинете включенную на запись трубку.

«Только бы он его не заметил, только бы телефон незазвонил!» — взмолилась Карина, которой совершенно не хотелось выглядетьдурочкой, которая не в состоянии запомнить и правильно записать то, что ейговорят. Мольба была услышана — Марьянов так ничего и не заподозрил. Минутчерез пять он позвал ее обратно, и инструктаж был благополучно завершен.

Разумеется, записался и тот самый приватный разговор, из-закоторого Карина была изгнана из кабинета. Если бы не Панюшкин, не несчастнаялюбовь, она не стала бы его слушать. Но не теперь, когда сердечные тайны шефамогли быть разгаданы!

Разговор был очень странным, если не сказать —настораживающим. Уже дома, поужинав и расстелив постель, Карина в десятый,наверное, раз нажала на кнопку воспроизведения записи.

«Привет еще раз! Сейчас уже один. В общем, есть однапроблема… Нет, хотел с тобой посоветоваться. Да помню я про твой в отпуск.Сегодня? Поздравляю. Куда, кстати, летишь? Турция? Ха, банально, зато надежно.С Мариной? Понятно. Ну, конечно, надо же отдохнуть друг от друга, очень тебяпонимаю… Лучше не спрашивай. Это не жизнь, хочется утопиться. Илинаоборот — кое-кого утопить. Как Герасим Му-му… Она добьется! Да, вот ещечто. Помнишь наш последний разговор? Да, именно. Так вот, я хочу разобраться спроблемой до конца. Ты меня понимаешь? До конца! Любым способом. И готов накрайние меры, только бы о ней никогда не слышать. Ни-ко-гда! Но сам я подставлятьсяне могу. Поможешь? Да, и концы в воду. Нет, я уже все обдумал и принял решение.А я решений не меняю, ты знаешь. Главное — выйти сухим из воды. А? Да,прости за каламбур, тема-то актуальная. Нет, я совершенно серьезен. Вот ты ипосоветуй, подскажи, чтобы я дров не наломал, ты же специалист. Времени совсемнемного. Что? Спасибо, дружище! Хорошего отдыха. Я буду очень и очень ждатьтвоего звонка».

Кто звонил Марьянову, оставалось неизвестным, но, судя поинтонациям и манере общения, это был близкий друг или давний деловой партнер.Карина встала из-за стола, закурила и подошла к открытому окну. В небе виселолунное яйцо в тонкой, почти прозрачной скорлупе. Сна не было ни в одном глазу.Теперь она точно знала, что у Марьянова существует серьезная проблема. Поэтому,наверное, он и стал таким странным. Ну, и что дает это случайно полученноезнание? Только головную боль.

«Хорошо, — вздохнула Карина, — попробуем рассудитьлогически. Как можно истолковать фразы 'разобраться до конца' , 'любымспособом' и 'концы в воду' ? Учитывая контекст, одним-единственным образом.Картина рисуется мрачная. Кстати, о контексте. Из него следует, что некто оченьсильно мешает Марьянову. Настолько, что он 'готов на крайние меры' . А крайниемеры — это что?»