с Байрамом испортились. В 1560 году он решил, что его защитнику пора сходить в паломничество в Мекку. Генерал Байрам был вынужден согласиться, но хадж так и не совершил. В январе 1561 года в Гуджарате, в городе Патане, его убил афганец, затаивший на него злобу. Через два года Акбар устранил еще одного претендента на трон, сводного брата Адхам-хана, сбросив его с дворцового балкона. Падение оказалось не смертельным, и тогда его изувеченное тело подняли на балкон и сбросили повторно, на этот раз насмерть.

В возрасте 19 лет Акбар правил империей, протянувшейся от Лахора на востоке до Джаунпура на западе, но в ней тлели очаги сопротивления. Устранением претендентов на могольское наследство Акбар занимался все время своего более чем полувекового правления. Его методы построения империи в корне отличались от образа действий предшественников, особенно в том, что касалось раджпутских царств. Вместо того чтобы завоевывать их в бою, Акбар привлек раджпутские кланы на службу Моголам, используя их как партнеров в управлении державой и в получении доходов с владений, позволив им при этом самостоятельно решать свои дела и управлять своими землями. Обращения в ислам от раджпутов тоже не требовалось.

Такая смена политического курса произошла почти случайно. В 1561 году Бхарамал (1548–1574), правитель клана Каччваха в Амбере, попросил Акбара помочь ему справиться с трудностями, свалившимися на его княжество. Взамен Бхарамал предложил свою дочь в качестве невесты. В мгновение ока неприметный клан превратился в одну из самых важных раджпутских правящих династий. Принцессы Амбера стали царицами Великих Моголов и матерями будущих императоров. Правители клана поступили на службу к Моголам как военачальники. Внук Бхарамала, Раджа Ман Сингх, повел могольскую армию против афганцев и сделался губернатором Бенгалии. Другие раджпутские кланы последовали примеру каччвахов – среди них были правители Джодхпура и Биканера.

Хотя поддержка Акбара возвысила положение каччвахов, самой важной оставалась раджпутская династия Сисодия из Мевара. Правитель этого клана, Удай Сингх (1540–1572), происходил от легендарного воителя по имени Рана Санга и открыто презирал раджпутские кланы, отдававшие своих дочерей в могольский гарем. Решив поставить Сисодиев на место, Акбар в 1567 году повел крупную армию на приступ Читтора, крепости Раны Санги. Подкрепленный силами двух крупных раджпутских кланов, лагерь Акбара раскинулся на целых 16 километров. Началась долгая, выматывающая осада.

Продовольствия в Читторе было запасено на несколько лет, источников воды тоже хватало. Но крепость не оказалась неприступной. Через четыре месяца удалось пробить стены, и считается, что именно Акбар сделал выстрел, смертельно ранивший командующего крепостью. Затем в нескольких местах внутри Читтора разгорелись пожары. Предпочтя смерть бесчестью, тысячи женщин совершили джаухар, принеся себя в жертву. Затем Акбар приказал перебить оставшихся 30 000 жителей крепости. Но хотя клан Сисодия в тот раз потерпел поражение, он продолжал сопротивляться в течение всего периода правления моголов.

Поражение сисодиев в значительной степени обезопасило основную часть могольской территории, позволив Акбару сосредоточиться на вопросах управления. Блестящий политик, он внедрил систематическую и централизованную форму правления, унифицировав администрацию по всей огромной империи. Одним из наиболее важных достижений Акбара стала реорганизация могольской армии, численность которой за время его правления выросла в шесть раз и включила солдат и офицеров разной этнической принадлежности и религиозных взглядов. Вместо наследного титула или звания офицер получал мансаб – воинский чин, включавший число от 10 до 10 000, означавшее количество солдат под командованием данного офицера. Эта система позволяла мобилизовать силы по первому зову.

Одной из характерных черт царствования Акбара считается его стремление к религиозному плюрализму, что особенно примечательно на фоне нетерпимости, растущей в это время в других частях мира, например в Европе, где свирепствовала инквизиция. Когда Акбару исполнился 21 год, он отменил налоги на паломничество и джизью. Ко всем подданным Могольской империи независимо от их вероисповедания установилось равное отношение, по крайней мере в теории. Законы шариата потеряли силу. Верующим нищим пожаловали земли для устройства монастырей. Индусские храмы чинились и перестраивались. Вероотступничество больше не каралось смертью. Акбар и его придворные принимали участие в важных индуистских празднествах, таких как Дивали. Вдобавок Акбар перенял индуистский обычай оценивать себя в золоте, серебре, зерне и прочих товарах, а затем распространять этот эквивалент среди голи и нищеты.

Как и другие правители Делийского султаната, Акбар был приверженцем суфийского мистицизма. Преподнося себя как просвещенного суфийского мастера, он устраивал ежегодные паломничества, иногда пешком под палящим летним солнцем, к усыпальнице основателя суфийского ордена Чиштия, Муинуддина Чишти, на северо-запад, в Аджмер. Он стал учеником суфийского святого Салима Чишти, который предсказал рождение его первого сына, Салима, будущего императора Джахангира. Благодарность Акбара была столь велика, что Сикри – деревню, где жил святой, – он перестроил в новую столицу, назвав ее Фатехпур-Сикри, а в честь Салима Чишти он воздвиг одну из самых величественных в Индии гробниц. Фатехпур-Сикри был спроектирован по образцу одного из императорских передвижных поселений и послужил ареной для демонстрации того, как должно выглядеть императорское правление. Сегодня это прекрасно сохранившийся город-призрак.

Буланд Дарваза, «врата победы», построены в 1575 году, чтобы увековечить победу Акбара над Гуджаратом. Это главный вход в мечеть Джама-Масджид в Фатехпур-Сикри

Вдохновленный терпимостью суфиев к иным верованиям и их подходу к достижению единения с богом, Акбар пользовался своей резиденцией в Фатехпур-Сикри для систематического изучения сравнительной теологии и религии. Он построил «дом поклонения», где каждый четверг по вечерам проводились религиозные дебаты. Туда приглашались выступать представители всех религиозных сообществ и сект. Акбар был убежден, что не только ислам, а любая религия содержит элементы истины. Когда его двор посетила группа иезуитов, он, чтобы угодить им, вышел в португальских одеждах, поцеловал Библию и возложил ее себе на голову. Увидев, что Акбар так относится к христианству, иезуиты решили, что он обращенный христианин, но затем узнали, что подобным образом он поступает с индусами, джайнами, иудеями и зороастрийцами, но в должный час совершает мусульманские молитвы. Один из этих иезуитов, падре Антони де Монсеррат, сопровождал Акбара и его армию в Афганистан. Когда они шли через Хайберский проход, император остановил озлобленную толпу, намеревавшуюся забросать священника камнями до смерти, после того как тот неподобающе высказался о Пророке.

Трудно переоценить доступность, которую обеспечил Акбар всем, кто желал получить у него аудиенцию. Почти каждый день для всякого простого люда и для благородных людей он предоставлял возможность видеть его и говорить с ним. С тем, кто приходил говорить с ним, он старался быть дружелюбным, а не суровым, стремился показать, что беседа ему приятна.

Монсеррат о лидерских качествах Акбара

Несмотря на то что Акбар не мог читать (имеются сведения, что он страдал дислексией), он собрал библиотеку из 24 тысяч книг. По его приказу был учрежден департамент, переводивший как индуистские эпосы вроде «Махабхараты» и «Рамаяны», так и написанные на латыни христианские Евангелия на персидский язык. С этих переводов делали копии и развозили их по библиотекам всех его владений. При дворе трудились астрономы, говорившие на санскрите.

Не всем нравились религиозные эксперименты Акбара. Его концепция веры в бога (дин-и иллахи) – эклектическая смесь религий, где сам император выступает священным государем, – позволила его недругам обвинить его в искажении ислама. Среди тех, кто ненавидел мультирелигиозный энтузиазм Акбара, был придворный летописец Бадавни (1540–1615), который стал самым яростным критиком Акбара. Акбар, судя по всему, испытал нездоровое удовольствие, назначив летописца на четырехлетнюю работу по переводу «Махабхараты», которую сам Бадавни позже назвал не более чем «нелепыми детскими сказками». Бадавни критиковал Акбара за то, что он выучил 1001 санскритское имя Солнца, четыре раза на дню поклонялся небесному телу и беседовал с «известными святыми всех сект». В ответ Акбар называл Бадавни фанатиком: «Ни один меч не рассечет яремной