– Тебе кто-нибудь говорил, малышка, какая тынеобыкновенная?

Дафна зарделась, а он обнял ее за плечи и крепко прижал ксебе. Тогда она в первый раз ощутила его близость, и впечатление было такимсильным, что она даже закрыла глаза, нежась в его объятиях.

– Ты храбрая и необыкновенная. Ты сделала великое делодля Эндрю, и это пойдет на пользу вам обоим. – А потом он тихо произнес слова,заставшие ее врасплох: – И я люблю тебя за это.

Она остановилась и мгновение внимательно смотрела на него,не зная, что сказать, а он улыбнулся и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб.

– Все о'кей, Дафна, я не хочу тебя обидеть.

– Спасибо.

Она не знала, почему это сказала, и не смотрела, почемувдруг обняла его за талию и не хотела отпускать. Она так отчаянно нуждалась вком-то, кто бы ей сказал то, что сказал Джон: что она не бросила Эндрю, что этобыло правильно, что она сделала нужное дело.

– Большое тебе спасибо.

Он порывисто обнял ее, и потом они спустились вниз, гдевстретили Эндрю и остальных, готовых садиться ужинать. Им пора было уезжать, ина этот раз Эндрю чуть-чуть хныкал перед их отъездом, и Дафна со слезами наглазах крепко обнимала его, тихо повторяя у него над ухом:

– Я люблю тебя.

Потом она отстранила его, чтобы он мог увидеть, как ее губыпроизносят эти слова, и он опять неистово бросился ей в объятия и издалвозглас, который у него означал: «Я люблю тебя». Тогда подошла миссис Куртис ис доброй улыбкой прикоснулась к его щеке, давая ему понять, что спрашивает,готов ли он ужинать. Он на мгновение застыл в нерешительности, а потом кивнул иулыбнулся, жестом показал «да», после чего, торопливо помахав маме и дружелюбновзглянув на Джона, оставил их и присоединился к остальным.

– Ну что, поедем или хочешь еще подождать?

Джону не хотелось ее торопить. Он сам чувствовал ту же боль,которую ощущала она. Но она медленно кивнула, все еще глядя вслед малышу, апотом обернулась и с благодарностью, что он был рядом, посмотрела на Джона.

– Ты в порядке?

– Да. Поедем.

Он вышел следом за ней, и она подумала, как это хорошо,когда есть кто-то, кто заботится и о тебе. Вдруг, когда холодный ночной воздухударил им на улице в лицо, ей захотелось бежать. Боль от прощания с Эндрю ужепритупилась, и она чувствовала в себе энергию, которой не ощущала давно. Онавдруг засмеялась и запрыгнула в кабину, словно девочка.

– Он классный малыш, знаешь? – Джон взглянул на неепочти с гордостью, запуская двигатель. – Ты сделала великое дело.

– Такая уж у него натура. Вряд ли это моя заслуга.

– Твоя, твоя. И не забывай об этом, – сказал он почтисурово и, взглянув на нее, обрадовался счастливому выражению ее лица.

– Может, заедем в гостиницу поужинать? Я чувствую, чтонадо что-то отметить, но не совсем знаю что.

Он посмотрел на нее, и их глаза встретились. Теперь ихсвязывали тесные узы: ведь она поделилась с ним важной частью своей жизни. Джонбыл тронут и благодарен, что она позволила ему познакомиться с Эндрю.

– А что, если я сама приготовлю тебе ужин?

– А ты умеешь готовить? – пошутил он, и они обарассмеялись, – Я ем много.

– Как насчет спагетти?

– И все?

Он был удивлен, и Дафна радостно засмеялась, как ребенок, ивдруг, непонятно почему, вспомнила, как впервые приготовила ужин Джеффу в своейквартире. С тех пор прошла целая вечность, и ей было стыдно сознавать, что всеэто теперь казалось туманным, далеким и не совсем реальным. Время шло, и еевоспоминания о Джеффе постепенно блекли.

– Только спагетти? – Голос Джона вернул ее кдействительности.

– О'кей, а если бифштекс? И салат.

– Согласен. С удовольствием, – добавил он, и Дафнаопять засмеялась.

– Тебя прокормить никаких денег, наверное, не хватит,а, Джон?

Выражение ее лица, похоже, его рассмешило:

– Не беспокойся, я прилично зарабатываю налесозаготовках.

– А это опасно? – Она слегка нахмурила брови. И емупонравилось, что она беспокоится.

– Иногда. Не очень часто. Большинство из нас знают своедело. Опасаться надо зеленых, молодых ребят, которые нанимаются на лето. Темогут убить, если за ними не смотреть.

Дафна молча кивнула. Они остановились у ее дома, зашли и втечение следующего получаса были заняты стряпней. Джон накрыл на стол иподжарил бифштексы. Дафна отварила спагетти и приготовила салат. Перехватив еговожделенный взгляд на камин, она моментально поняла, о чем он думает.

– Пожалуйста, Джон, если хочешь, растопи. С каминомздесь будет уютнее.

– Не надо. Здесь хорошо и без этого.

Но ей вдруг захотелось, чтобы он его непременно растопил. Ейзахотелось навсегда оставить прошлое позади. Она устала от страхов, опасений истраданий прошлых лет.

– Давай, давай растопи.

В этом человеке было что-то такое, от чего она себячувствовала храбрее.

– Я боюсь, что тебе будет неприятно.

– Не бойся. Я думаю, пора забыть о прошлом.

Странно было это произносить, но впервые она не воспринялаэто как измену. Джон встал из-за стола, положил в камин полено и добавилнемного щепы на растопку. Огонь быстро занялся, и она долго сидела и смотрелана него, думая не столько о той роковой рождественской ночи, сколько о том, какони с Джеффом много раз сиживали дома по воскресеньям, читая воскресные газетыи любуясь огнем. Не говоря ни слова, Джон через стол взял ее за руку, а онавспомнила, как он обнимал ее за плечи в школе, и это было здорово, стоять с нимрядом.

– О чем ты только что подумала? У тебя был такойсчастливый вид.

В ее глазах отражалось пламя камина, и он решил, что онадумала о Джеффри.

– Я думала о тебе. Я рада, что ты подобрал меня тогдана дороге.

Он тоже улыбнулся, вспоминая это.

– Я мог бы подобрать тебя раньше, если бы ты непряталась.

Они оба рассмеялись, и Дафна принесла две чашки горячегокофе.

– Ты хорошо готовишь.

– Спасибо. Ты тоже. Бифштексы были что надо. Онпосмотрел на нее почти печально.

– У меня большая практика. Пятнадцать лет сам готовлю.

– Почему ты не женился снова?

– Не хотел. Не встречал никого, кого бы полюбил. – «Дотебя», – хотел он добавить, но побоялся ее отпугнуть. – Мне просто не хочетсяначинать все сначала. Но ты молода, малышка. Ты можешь и когда-нибудь должна наэто решиться.