– Заткнись и ешь свою яичницу.

– Так говорят в конце романа.

Но роман между ними только начался. Они даже умудрилисьурвать еще один разочек до того, как он уехал на работу.

– Не знаю, хватит ли у меня сегодня сил работать послетакой дозы любви.

– Ладно, тогда оставайся дома. Я о тебе позабочусь.

– Это уж точно! – Он громко рассмеялся, застегивая на«молнию» теплую куртку, которую держал в машине как робу. – Избалуешь тымужика, Дафна Филдс.

Но, обняв его перед уходом, она тихо прошептала:

– Это ты меня балуешь. Ты делаешь меня счастливее, чемя когда-либо была, и я хочу, чтобы ты это знал.

– Весь день помнить буду. По пути домой я заеду вмагазин, и мы мило поужинаем. О'кей?

– Отличная идея.

– А что ты будешь делать?

Ее глаза на мгновение засветились, и она улыбнулась:

– Может быть, я напишу новое предисловие к своемудневнику.

– Ладно. Я проверю его, когда приеду. До вечера,малышка.

И он уехал, шурша гравием, а она стояла у окна кухни,обнаженная по пояс, и махала ему вслед.

После отъезда Джона день казался Дафне бесконечным, и онастала придумывать, чем бы заняться, пока его нет. Неплохо бы съездить к Эндрю,но слишком часто навещать его нельзя. Она решила остаться дома и заняласьуборкой. Потом стала писать дневник, но голова у нее все утро была занята другим,и после обеда Дафна вдруг обнаружила, что пишет рассказ. Он получился сразувесь, сложился сам собой, и, когда он был закончен, она села, с удивлениемглядя на дюжину исписанных страниц. Она впервые сделала нечто подобное.

Когда Джон вернулся, Дафна ждала, одетая в серые слаксы иярко-красный свитер.

– Ты очаровательна, малышка моя. Как прошел день?

– Великолепно, но мне тебя не хватало.

Это было так, словно он всегда был частью ее жизни, и онаждала его каждый вечер. Они опять вместе приготовили ужин из того, что он купилв лавке, и Джон рассказал ей, как прошел день на базе лесорубов. А потом онапоказала ему свой рассказ, и он с удовольствием прочел его, когда они сидели укамина.

– Изумительно, Дафф. – Он посмотрел на нее снескрываемой гордостью.

– Ну, скажи правду. Все чепуха?

– Да нет, черт подери. Это просто здорово.

– Это мой первый в жизни рассказ. Я даже не знаю,откуда он пришел мне на ум.

Он с улыбкой коснулся ее шелковистых волос.

– Отсюда, маленькая моя. И я думаю, там еще куча такихрассказов, как этот.

Она открыла в себе возможности, о которых раньше неподозревала, и почувствовала даже большее удовлетворение, чем когда писала своидневники.

В эту ночь они предавались любви у камина, потом на кроватии еще раз в половине шестого утра. И он уехал на работу, напевая какую-топесенку, а она на этот раз не ждала второй половины дня. Сразу же после егоотъезда она написала новый рассказ, который отличался от предыдущего, и, когдаДжон прочел его вечером, он ему больше понравился.

– Ты чертовски сильно пишешь, Дафф.

И после этого он неделями зачитывался ее дневниками.

К Рождеству их жизнь как-то наладилась. Джон практическипереехал к Дафне в домик, Эндрю становился благодаря школе все более и болеесамостоятельным, а у Дафны было больше свободного времени, чем когда-либо. Этопозволило ей писать рассказы ежедневно. Одни удавались лучше, другие хуже, новсе были интересны, и у всех был свой неповторимый стиль. Было так, словно она открылату свою грань, о которой раньше не подозревала, и Дафна признавалась себе, чтоэто ей очень нравится.

– Это такое замечательное чувство, Джон. Я не знаю, мнетрудно объяснить. Все это, знаешь, как будто всегда во мне было, а я об этом незнала.

– Может, тебе следует написать книгу? – Он произнес этосовершенно серьезно.

– Не шути, О чем?

– Не знаю. Посмотри, что получится. Я знаю, что она утебя внутри.

– Не знаю, не знаю. Рассказы – это совсем другое дело.

– Но это не значит, что тебе не под силу книга.Попробуй. Почему бы и нет? Время у тебя есть. Что тут еще делать зимой?

Он был прав, оставалось только посещать Эндрю. Она ездила кнему во второй половине дня по два раза в неделю, и каждый уик-энд они ездилитуда с Джоном. К Рождеству стало очевидно, что Эндрю совершенно счастлив, онподружился с Джоном, которому показывал жестами что-то смешное, а Джон к томувремени уже выучил его язык. Они затевали на улице возню, и чаще всего Эндрюоказывался у Джона на одном плече, а кто-нибудь из его друзей – на другом. Онполюбил малыша, и Дафна смотрела на них с гордостью, восторгаясь дарами,которые ей подносила жизнь. Получалось так, словно вся боль прошлого наконецушла. Теперь воспоминания о Джеффе не мешали ей жить. Единственное, чтопо-прежнему доставляло ей сильную боль, – это видеть девочек, ровесниц Эми. Нои с этим она научилась справляться. Джон умел смягчать всякую боль и сделалвсе, чтобы она была спокойна и счастлива.

Иногда они даже привозили Эндрю на несколько часов домой.Джон давал ему с дюжину мелких заданий, которые надо было сделать по дому. Онивместе носили дрова, и Джон вырезал ему маленьких зверюшек из щепок. Вместе сДафной они пекли печенье и покрасили старое плетеное кресло-качалку, котороеДжон нашел за сараем-. Было очевидно, что Эндрю становится болеесамостоятельным, и ему уже легче с ними общаться. Дафна овладела азбукойглухонемых, и напряженность между ними ослабла. Эндрю не сердился на нее заошибки: только пару раз хихикнул, когда она неправильно показала слово, а потомжестами объяснил Джону, что мама сказала, что собирается на ужин приготовитьлягушку. Но его молчаливое общение с Джоном оставалось таким же глубокотрогательным. Они подружились, словно всегда были частью одной жизни, гуляливместе молча по полям, останавливаясь, чтобы проследить бег зайца или оленя, ихглаза встречались, словно и не нужно было слов. А когда наступало времявозвращаться в школу. Эндрю садился на колени Джону в грузовике и брался своимиладошками за руль рядом с большими ладонями Джона, а Дафна с улыбкой смотрела,как они вместе рулили. Он всегда радовался возвращению в школу. И разлука с нимуже не была такой болезненной. У нее с Джоном была своя жизнь. Дафна считала,что никогда ей не приходилось испытывать такое удовлетворение. И это отразилосьна ее творчестве.

В феврале она наконец набралась храбрости начать книгу иработала над ней тяжело и подолгу каждый день, пока Джон был на работе, авечером он читал дневную порцию, оценивал и комментировал, и, казалось, он ниминуты не сомневается, что это ей под силу.

– Знаешь, если бы не ты, я бы не смогла этого сделать.