– Аня, смотри! Поверить не могу! Глазное яблоко вообще не задето, щепка ушла под веко, видишь? Приготовь растворы для промывания, вытаскиваю.

Константин опасался только одного – инфекции. Фрагменты деревяшки и грязь с нее наверняка остались в ране. Он сделал местную блокаду с антибиотиком и выкатил носилки с Ричардом в смотровую. Тот уже пытался приподнять голову и встать на лапы, но с трудом понимал – где пол, где потолок.

– Я зря вас напугал, простите! Рик сохранит глаз, вам надо будет давать ему антибиотик и капать в глаз капли, сейчас напишу какие. Только капать надо часто, прямо по часам. И ночью тоже.

– Пишите, надо – значит закапаю. Дуралей молодой, скачет как конь. А ведь я его с вот такусенького выкормил, – парень сложил ладони лодочкой и смущенно улыбнулся.

Хирурги относятся к людям, которые верят в приметы. А как не верить, если чудесное исцеление первого пациента задало тон на всю смену! Внутривенные катетеры ставились с первого раза, операции проходили, словно по учебнику, кошки не скандалили на приеме, а главное – Константин не потерял ни одного пациента. Несмотря на бессонную ночь, утром ветеринар вышел из клиники с ощущением «Я – молодец!». Мужчина не сразу понял, что его зовут. А когда обернулся, увидел запыхавшуюся Вику:

– Михалыч, ты оглох?! Кричу-кричу, тебе хоть бы хны.

– Вик… Привет.

Девушка схватила его за рукав:

– Какой привет, Костя, помощь нужна!

Константин с удивлением осознал, что скучал по этой порывистой колючке, которая всегда говорила то, что думала. Из-за Викиного отпуска у них сбились смены – Костя уходил с суток, а Виктория только заступала на дежурство. Они почти перестали видеться, да Костя и не искал с ней встреч. Он был уверен, что девушка несвободна, ведь своими глазами видел, как Вику на работу подвез какой-то бородатый байкер, и та поцеловала его в щеку на прощание.

– Михалыч, ты что, уснул? У меня там в стационаре собака помирать собралась!

– Вика, у меня закончилась смена. Майя должна быть уже на месте, к ней и подойди.

Девушка шумно выдохнула и шепотом матюгнулась.

– Костя, блин. Она в пробке застряла. Думаешь, я бы стала тебя просить, если бы кто-то еще мог помочь? Говори четко: да – да, нет – нет?

Больше всего Константину хотелось придушить наглую девицу, но воображение уже нарисовало образ погибающей в стационаре собаки, и совесть победила:

– Да иду, конечно, что там у тебя? Отек легких? Внутреннее кровотечение?

Вика нахмурилась:

– У меня там чихуашка и ее… раздувает.

– Чего?

– Серьезно, она надувается как шар, воздух под кожей.

Вика на ходу рассказывала Константину все, что ей было известно о собаке. Маленькую чихуахуа принесли в клинику в районе восьми утра. На замерзшей потеряшке виднелись следы чьих-то зубов. Парень поймал ее на парковке, понимая, что такая собака точно не может быть бездомной. Он привез собачонку в «Горностай» и оставил прямо в регистратуре, выразив надежду, что владельцы быстро найдутся.

– Короче, ей терапевты вкололи антибиотик, обезбол и оставили в стационаре. Выглядела стабильной, температура только низкая, шок. Я утром заступила на смену – эта сикалявка на меня лает из камеры. Решила познакомиться с ней и заодно на вакцинацию сбегать, чип поискать. Смотрю – а она такая.

Вика договаривала, уже открывая дверцу клетки. Костины брови поползли вверх: воздух скопился под кожей шеи и холки, придавая собаке одновременно комичный и жуткий вид.

– Я подкожную эмфизему последний раз на практике видел… Тоже у собаки, но там трахея была разорвана. Вот черт!

Костя аккуратно пощупал припухлости. Это воздух, никаких сомнений. Чихуашка грозно рычала и лаяла на незнакомцев, выпучивая и без того немаленькие глаза.

– Молоденькая наверное – смотри, какие зубы белые, – невпопад заметила Вика.

Костя нахмурился:

– Ей нельзя лаять, от этого только хуже. Вик, предупреди на рентгене, что очередь подождет, сейчас торкну ее немного, отведу воздух и будем снимки делать. Откуда-то сифонит, это ясно.

Хирург взял рычащую пациентку подмышку и зашагал в сторону операционной. Он немного сомневался в том, что действует правильно – ведь воздух накопится снова, пока не устранена причина. С другой стороны, собаке хоть на какое-то время станет полегче. После седации чихуахуа смотрела на него полуприкрытыми глазами и отказывалась стоять на ногах, но дышала стабильно.

– Небольшой ушиб легких, тут пневмоторакс, а здесь, смотри – два ребра сломаны.

Рентгенолог протянул Косте снимки и уточнил:

– Мне ее оформлять? Или как?

– Пока – или как, если владельцы найдутся – оплатят снимки. Спасибо, Дэн.

На рентгене выделялся черным цветом воздух под кожей и ярко-белая крошечная капсула чипа. Костя ткнул в нее пальцем и повернулся к Вике, держащей собаку на руках:

– Чипирована, думаю, владельцев найдем без проблем. Но, прежде чем их искать, предлагаю убедиться, что малявка выживет. Думаю, осколок ребра повредил легкое.

Девушка улыбнулась и подняла большой палец вверх.

– Майя подъехала, девчонки готовят операционную. Спасибо!

– Мне-то за что? – искренне удивился Константин, – я же ничего не сделал. На рентген могла бы и без меня собачуху отнести.

Вика поморщилась:

– Че-то я растерялась. Отвыкла от работы за месяц, не иначе. Ладно, пойду, сдам пациентку хирургам. Надо это перекурить.

Они вышли из клиники вместе. Костя не торопился уезжать, но и молча стоять с пустыми руками было как-то неловко, поэтому он решил поделиться с девушкой новостями. Он выдал все, что узнал от Алексея, а Вика охала, ахала и забрасывала его вопросами.

– Ну и теперь я, наверное, больше не буду хирургом.

Виктория швырнула окурок в урну и заявила:

– Жаль.

Константин чуть не задохнулся от возмущения:

– Жаль? Серьезно? Разве не ты утверждала, что у меня руки не из того места растут?

Вика насмешливо прищурилась:

– Я так говорила? Не припомню. На самом деле, я просто хотела тебя подразнить. Я сказала бы, что мне жаль, даже если бы ты сказал, что будешь главным хирургом! Хотя не, теперь Петрович у нас звезда.

Костя не выдержал и рассмеялся:

– Хватит называть так Леху.

– Какой он тебе Леха, он же Главный Главнюк. Ладно, увидимся.

Константин доехал до мамы только вечером. Нужно было забрать Жорика, пока тот не забыл, кто, собственно, его хозяин. Справедливости ради надо сказать, что ни мама, ни бабушка ни разу не говорили, что песик им в тягость, но совесть-то надо иметь!