– А если они не отдадут? Это тоже самое, что дать тебе против их самих средство для уничтожения! – Сантос откровенно недоумевал.

– Отдадут, – отрезал Диего и махнув рукой, попросил счет – Ты поедешь со мной?

Собеседник замялся. Было видно, что Сантос боится, но признать это сложно.

Как мужчина может озвучить свой страх?

Нет.

– Поеду, – вдруг серьезно, без тени улыбки откликнулся он.

В машине была нестерпимая жара. Сантос не мог найти места на парковке в тени деревьев, и поэтому пришлось оставить авто прямо на самом пекле.

– Чертов кондиционер! – он стукнул по приборной панели переключателей – Снова какая-то хрень происходит!

Диего открыл окно, но это не спасало. Майка тут же прилипла к телу, а легкие жгло от раскаленного кислорода.

– Поехали, Сантос! Потом разберешься, – только сейчас Диего обратил внимание на то, что его знакомый стал очень собранным и даже мрачным.

– Сантос, если ты не хочешь рисковать – не нужно, – пытаясь подобрать слова помягче, чтобы не задеть мужское самолюбие произнес Диего. – Я сам разберусь с этими ублюдками.

Но друг только покачал головой.

– Да плевать на них. Что будет, то будет, – сухо откликнулся Сантос.

Но в магазине Матео никого не было. На стеклянной вставке двери красовалось слово «Закрыто».

– Его офис здесь же? Или нет? – задумчиво спросил Диего – Я не видел тогда, куда меня везли…

– Есть одно место, где тусуются его знакомые, можно поехать спросить, – ответил Сантос, прикуривая сигарету и выпуская белесый дым изо рта.

– Значит, поехали.

Диего невольно заметил, что в глазах Сантоса все равно мелькает страх. И первый раз в жизни бывший главарь Нью–Йоркской мафии это не осуждал. Он понимал.

Через пятнадцать минут они подъехали к двухэтажному невысокому бараку. Серо-грязные стены в солнечный день смотрелись нелицеприятно и убого. Казалось, здесь даже свет и лучи солнца блекнут рядом с полуразрушенными окнами, местами забитыми досками, затянутыми пленками, закрытыми плотным картоном. Рядом с покосившимися дверями, исписанными непонятными закорючками граффити, валялось несколько пакетов с мусором. Мерзкий тошнотворный аромат на сорокоградусной жаре распространялся на десяток ярдов.

– Сантос, ты посиди в машине. Я сам найду кого-нибудь из шайки Матео или Хесуса, – Диего хлопнул дверью авто и вышел.

Друг замешкался. Пару секунд Сантос словно боролся сам с собой, но все-таки не смог побороть инстинкт самосохранения.

Диего толкнул деревянные створки дверей, и те гостеприимно распахнулись, издав жалобный скрип. Внутри пахло чем-то химическим, и к этому запаху примешивался запах еды. Какофония ароматов была тяжелой и невыносимой для обычного человека. Но Диего шагнул в полутемный коридор и пошел на приглушенные голоса и глухие басы музыки, которые раздавались где–то в конце угрюмого барака.

Под ногами скрипел песок и мелкое битое стекло. Рядом со стенами валялся строительный мусор и пакеты с грязными вещами.

Бедность и разруху освещали три лампочки на весь коридор. Тусклый теплый свет был словно надеждой на спасение в этом мерзком хламе и зловонии.

Диего толкнул дверь комнаты, за которой слышались голоса и негромкая музыка. Прямо на входе стояли трое парней, еще трое расположились на диване, обшитым темно-синим шениллом. Двое девушек в полупьяном наркотическом бреде сидели рядом. Их неопрятный полуголый вид выдавал социальное положение. Одна была в шортах и бюстгальтере, вторая в платье. Она беспечно полулежала, приподняв одну ногу, совершенно не смущаясь окружающих.

– Где Матео? – произнес Диего, испытывая презрение и омерзение к каждому здесь присутствующему.

– А ты кто такой? – ухмыльнулся один из стоявших парней и подошел ближе.

Он пытался демонстрировать превосходство, только это казалось смехотворным и глуповатым.

Диего смерил собеседника враждебным взглядом, в котором проскальзывали искорки ярости. Он был уверен, у этих мразей есть оружие, иначе бы они не вели себя так раскованно. Но парень из сомнительной компании был либо в неадекватном состоянии, либо обладал исключительной самоуверенностью.

Только Диего с легкостью мог разрушить это поселившееся чувство в развязном наркомане.

– Как тебя зовут? – прорычал он, оглядывая его.

И вспышкой воспоминание – этого недомерка где-то уже видел! Кажется, когда Моника убегала от какого-то дружка своего бойфренда в борделе…

– Меня зовут Начо, – хамовато произнес он, словно считал себя королем Вселенной – я здесь главный!

Диего хотелось расхохотаться ему прямо в лицо, покрыть отборным матом и самыми циничными ругательствами, но он лишь усмехнулся:

– Хорошо, главарь, – произнес он с пафосом последнее слово, но похоже до собеседника не дошел смысл жесткого сарказма, – где Матео?

– Его здесь нет, а зачем он тебе? Могу позвонить, – и Начо взял мобильник в руки, поглядывая в ожидании ответа от собеседника.

– Меня зовут Диего Грандес, – отчеканил он, и чуть приподняв подбородок, окатил друга Матео звериным, полным неприязни взглядом.

Начо на секунду вдруг будто окаменел и в карих глазах мелькнуло нечто похожее на вселенский ужас.

– О’кей, – более непринужденно откликнулся он и начал водить пальцем по дисплею смартфона.

Когда начался вызов и длинные гудки донеслись до слуха Диего, Начо отошел в сторону и все слова, что он говорил слились в малопонятную кашу. Но ему не нужно было знать, что скажет дружок Матео – это предсказуемо. Они: Хесус, этот Начо, всего лишь прихвостни местного главаря, как мелкие крысы, стоит их испугать, разбегутся в разные стороны. Ни один из них не пойдет против.

Диего помнил тот яростный блеск в глазах Матео.

Вот этот пойдет до конца. До смерти.

И это он еще не знает, что его девочка вчера стала принадлежать только Диего…

И никому более.

* * *

Я в третий раз заходила в ванную и плескала на горячие, красные от слез щеки ледяной водой.

Бесполезно.

Даже после двойной дозы успокоительного, как только мне на глаза попадались вещи мамы, снова катились слезы. Уже без истерики, без разрывной боли. Пришло полное осознание произошедшего горя, но принимать я отказывалась.

Через пятнадцать-двадцать минут должны прийти дети, а я сама еще походила на слезливого подростка, которому, кажется, что все в этой жизни беспросветно.

Первая зашла Мелиса и остановилась, как вкопанная, глядя в мое опухшее от слез лицо.

– Мама? – одними губами произнесла она, и подбежав ко мне, молча уткнулась в меня, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Руи сначала удивленно осмотрел нас, но через несколько секунд он понял, что служит причиной бесконечных слез, и молча убежал в свою комнату.

Я не стала останавливать его и пытаться утешить. Руи никогда бы не закрылся и не оттолкнул меня. Сейчас ему нужно побыть одному, и его решение я уважала.

– Значит операция не помогла, –