Я покорно нажала на педаль. Тут же светизменился на зеленый.

– Давай, – велел учитель.

Я отпустила тормоз, хотела выжать сцепление,но не тут-то было. «Жигуленок» покатился назад, раздался тревожный сигнал. Яглянула в зеркальце. Прямо за мной стоял роскошный, сверкающий, серебристый«Мерседес».

– Ну еще разочек!

И вновь бедный «жигуль» рванулся вниз. Сзадиуже гудели не переставая.

– Значитца, так, – совершенноспокойно резюмировал парень, – не получается, а почему?

– Может, отведешь машину в сторону иобъяснишь?

– Ща сама поедешь!

– Так сигналят!

– Пусть объезжает, козел, у нас на стеклезнак «Ученик за рулем»!

– Он не может, видишь, машин сколько!

– Купил «шестисотый» «Мерседес»,придурок, а водить не научился, – фыркнул парень, – ничего, объедет.Слушай сюда, берешь ручник, поднимаешь, отжимаешь сцепление, газуешь и медленноотпускаешь ручник! Поняла?

– Ага, – кивнула я.

– Действуй!

Несчастный «Мерседес», очевидно, понял, с кемимеет дело, и покорился судьбе. Я принялась мучить «жигуленок». Светофор успелпоменяться шесть или семь раз, когда несчастный автомобильчик наконец-топрыгнул вперед, проехал метров сто и очутился на трамвайных рельсах. Тут жераздался оглушительный звон.

– Сдай назад, – спокойно приказалучитель.

Я, в ужасе наблюдая, как на нас на огромнойскорости надвигается ярко-красный трамвай, тут же послушалась.

– Блин! – заорал инструктор.

«Жигуль» мгновенно встал, хотя я и не нажималана тормоз. Сзади раздался неприятный скрежещущий звук, от неожиданности япребольно стукнулась грудью о баранку.

– А ну, вылезай, идиот! – завопилхозяин «мерса».

– Сиди, – велел инструктор и вышел.

– Белены объелся, ты мне фаруразбил! – проорал мужик лет сорока, в дорогом летнем костюме.

– И где у тебя фара, на лбу? –спокойно поинтересовался шофер. – Над слепыми глазами? Чего же ты еераньше не включил? На стекло глянь – «За рулем ученик». Значит, следовалодержать дистанцию. Ща ГИБДД вызовем и поглядим, кто из нас ху!

– Сейчас доумничаешься, гондон, –прошипел водитель «мерса». – Эй, ребята!

Дальше события разворачивались словно в дурноманекдоте. Из салона выбрались двое юношей весьма характерного вида.

Несмотря на жуткую жарищу, от которой плавилсяасфальт, мальчишки были втиснуты в черные рубахи, того же цвета брюки итупоносые кожаные ботинки на толстой подметке. Представляю, как у них потеютноги!

– Не волнуйтесь, ИгорьСерафимович, – сказал один, самый высокий, – ща мы этому козлуобъясним, что почем!

Инструктор слегка побледнел, но стойковыдержал «наезд».

– Сам козел.

– Глянь, – протянул второйкачок, – еще и разговаривает.

Нехорошо усмехаясь, юноши двинулись к моемуучителю. Тот, мигом нырнув в «жигуленок», достал монтировку. Я испугалась дожути и кинулась к хозяину «Мерседеса», который преспокойно курил, облокотясь накапот.

– Погодите, он не виноват!

Игорь Серафимович вздернул правую бровь,смерил меня сверху вниз оценивающим взглядом и поинтересовался:

– А ты кто?

– Да я сидела за рулем и не посмотреланазад, трамвая испугалась!

– Ага, – хмыкнул ИгорьСерафимович, – и давно рулишь? Права когда получила?

– Я только учусь.

– Пока за рулем ученик, за все егодействия отвечает инструктор, – возразил хозяин «мерса».

– Не надо его бить, – взмолиласья, – давайте я заплачу за вашу фару, и делу конец.

Игорь Серафимович вытянул губы вперед ипереспросил:

– Значит, денег дашь? И сколько?

Я подумала секунду и сказала:

– Ей-богу, не знаю, сколько стоит такаяфара. Двести пойдет?

Игорь Серафимович тяжело вздохнул.

– Триста, – быстро добавилая, – только простите, больше с собой нет.

Парни в черном с большим интересомвслушивались в нашу беседу.

– Давай, – сказал хозяин.

Я открыла кошелек, вытаскивая розовенькиебумажки, и протянула Игорю Серафимовичу:

– Вот.

– Что это?

– Как? Деньги. Только же договорились,триста рублей.

Внезапно хозяин «шестисотого» начал хохотать,одновременно залились смехом и парни в черном. Даже мой инструктор хихикнул. Яоткровенно не понимала, в чем дело.

– Вот что, берите деньги, хотя мне ихужасно жаль, но, раз я виновата, делать нечего, и давайте разъезжаться.

Но Игорь Серафимович в изумлении рухнул накожаное сиденье «Мерседеса» и затрясся в конвульсиях.

– Триста рублей! И тебе их жаль! Что жеты хотела с этой суммой сделать, горемыка?

– Фруктов детям купить, а себе романовдетективных, нечего ржать, забирай, и все, – обозлилась я.

– Небось муженек у тебя кручеРокфеллера, – веселился наглый Игорь Серафимович, – отслюнил бабецелых триста рублей!

Вот тут я озверела окончательно. Кто дал правоэтому богатому придурку издеваться надо мной? Твердым шагом я подошла к «мерсу»и заявила свистящим шепотом:

– Нечего из себя самого богатого корчить,и покруче есть. Рядом с Биллом Гейтсом ты нищий, понял, урод? А триста рублей,между прочим, половина пенсии по старости. Небось у тебя у самого мать вдетстве полы мыла за восемьдесят рублей в месяц! Забирай деньги и сваливайотсюда, козел!

Парни присвистнули. Инструктор,воспользовавшись тем, что они отвернулись, вскочил в «Жигули».

Игорь Серафимович внезапно серьезно спросил:

– И кем же ты служишь?

– Я не служу, а работаю, музыкантом,играю в ансамбле на синтезаторе, а вообще я – арфистка, окончила консерваторию.

– Что здесь происходит? – раздалсягрубый голос.

Я оглянулась, от белой машины с ярко-синимиполосками на боках отделился кабанообразный милиционер.