– Ну-ну, – пробормотала я, –ужасно, конечно, но слезами Лену не вернешь, жаль, такая молодая.

– Она жива пока, – всхлипнула Гуля.

– Ну да? – обрадовалась я. –Где лежит?

– В Склифосовского.

– Давай собирайся, поедем…

– Не могу, – хныкала Гуля, – наработу надо. Может, вы сходите, а?

– Родственники у нее есть?

– Мать с сестрой, в Коломне живут,вечером обещали приехать.

У станции метро «Проспект Мира» я купилакилограмм черешни и несколько бананов. Но фрукты передать мне не удалось.Молоденькая медсестра в огромном накрахмаленном колпаке глянула на прозрачныйпакет с ягодами и вздохнула:

– Она без сознания, на аппаратномдыхании.

– Жить будет?

– Состояние тяжелое.

– Как же такое случилось?

Сестричка пожала плечами.

– Автомобильная катастрофа, подробностейя не знаю. Наше дело лечить, а не разбираться, как это случилось.

– Говорить она может?

– Пока нет.

– А когда?

Девушка стала терять терпение:

– Знаете, что такое аппаратное дыхание?

– Нет.

– Грубо говоря, трубка в горле. Звонитезавтра.

Я выпала на улицу и побрела вдоль проспекта кметро. Над магистралью стояло синее марево, то ли от жары, то ли от выхлопныхгазов. Шедшие навстречу люди разделись почти до неприличия. Мужчины в шортах исандалиях на босу ногу, девушки в топиках и мини-юбочках.

Сев в вестибюле на скамеечку, я призадумалась.Ну и что теперь делать? Черт, надо было узнать у медсестры, какое отделениемилиции занимается этим наездом или где произошел несчастный случай.

Дурная голова ногам покоя не дает. Съевмороженое и выпив бутылку противно пузырящейся на языке воды, я пошлепаланазад. На этот раз у двери с надписью «Реанимация» сидела другая медсестра,пожилая.

– Елена Яковлева, поступившая вчера…

– Сейчас, – отозвалась женщина икрикнула: – Леонид Сергеевич, о Яковлевой спрашивают!

Высунулся парень в голубой пижаме, увидевменя, он посуровел и произнес:

– Проходите.

Я вошла в ординаторскую.

– Вы кто Яковлевой?

– Подруга, а что случилось?

– Она умерла.

– Как? – заорала я. – Почему?Еще час тому назад жива была!

– Травмы, не совместимые с жизнью, –начал перечислять доктор, – открытая черепно-мозговая, переломпозвоночника, разрыв печени, перфорация легкого. Просто удивительно, как онапережила ночь. К сожалению, подобные больные обречены даже после всех операций.

Я тупо кивала в такт его словам.

– Вам плохо? – участливопоинтересовался врач и тут же крикнул: – Катя, принеси валерьянку!

– Не надо, – пробормотала я. –А отчего с ней такие жуткие вещи произошли?

– Ее привезли по «Скорой», – пояснилдоктор, – взяли сразу в экстренную хирургию. Организм молодой, сильный,боролся, как мог, но увы!

– Вы сообщили в милицию?

– Так работники ГИБДД все сделали, –спокойно пояснил врач, – только, как всегда, никого не найдут.

– Почему?

– Ну у нас тут, на этаже, много из-подколес, – разоткровенничался эскулап, – приходят следователи, и каждыйраз одна картина. Ничегошеньки пострадавший не помнит: ни цвета, ни номера…Свидетели тоже чушь несут – гиблое дело. Если водитель сам на месте аварии неостался, все. А в случае с Яковлевой и спросить-то некого, она просто лежала,ее случайно шофер-дальнобойщик заметил, в кювете…

Я вновь дошла до «Проспекта Мира» и уселась нату же скамейку. Оборвалась единственная ниточка, ведущая к убийце. И что жетеперь делать? Искать его среди домашних Славина. Проверить надо всех: Нору,Тамару, Аню, милых деток Николая, Андрея, Сергея, тихую дочку Свету и самуРебекку. Хотя нет, Бекки тут явно ни при чем, стала бы она нанимать меня, еслибы была замешана в преступлении. Нет, Ребекка – единственный человек, которыйможет помочь в поисках, вот сейчас вернусь домой и поговорю с ней.

Но сразу попасть в Алябьево мне не удалось.Отчего-то все электрички, следовавшие в сторону Калуги, были отменены. Вернее,на 14.10 я не успела, а следующая отправлялась лишь в 17.20, те, что в промежутке,доезжали только до Солнечной. Побродив около билетных касс, я приняласоломоново решение: доеду до Солнечной, а там сяду на маршрутное такси. Ужеотъезжая от вокзала, я вспомнила, что забыла купить детективы, и расстроилась.Вряд ли на станции стоит лоток с книгами. Хотя почему бы и нет?

Самое интересное, что на платформе были сразудве точки, предлагавшие литературу. Одна меня не слишком заинтересовала. Худая,почти изможденная женщина с мрачно горевшими глазами, одетая не по погоде вглухое, темное платье, торговала книгами на религиозную тематику, зато в двухшагах от нее, на складных столиках, раскинулось настоящее великолепие –обожаемые мною издания в бумажных ярких обложках.

Я принялась отбирать томики. Продавец, молодойпарень, лузгающий без остановки семечки, быстро подсчитал сумму. Я полезла всумку и не нашла там кошелька. Пришлось в полном отчаянии вытряхивать на столиксодержимое ридикюльчика: расческа, зеркальце, пудреница, носовой платок, параментоловых конфеток, ключи, водительские права, жвачка «Орбит», какие-тоскомканные бумажки, ручка… Но кошелек, довольно большой, из искусственной кожис надписью «Версаче», подарок Кирюшки на день рождения, исчез без следа.

Глаза наполнились слезами. Нет, это ужеслишком! Вчера триста рублей, сегодня двести…

– Все потому, что бесовские книжонкикупить решила, – злорадствовала тетка с церковной литературой. –Господь, он все видит. Вот кабы ко мне подошла, так и денежки бы остались. Этоангел-хранитель беду от тебя отвел, чтобы гадость не приобрела.

– Слышь, Настька, заткнисьподобру-поздорову! – рявкнул парень и плюнул в сторону женщинышелухой. – Ей-богу, договоришься, поколочу. Надоела, богомолка хренова! Авы, дама, не расстраивайтесь. Примета такая есть – немного потеряешь, потомбольше получишь. Я тут до девяти вечера просижу, книжечки ваши никто невозьмет, сходите домой за деньгами и возвращайтесь. А то, хотите, такзабирайте. Завтра на работу поедете и занесете.