— Спасибо.

Я пошел налево, он пошел направо — вот и все, что былопотом.

Станция-Один представляла собой что-то вроде нервного центратого района. Прежде всего она была больше всех других добывающих станций, и наее поверхности располагались контора, несколько лабораторий, музей,амбулатория, жилые помещения и несколько комнат для отдыха. Это былискусственный остров, неподвижная платформа около семисот футов протяженностью,и она обслуживала восемь других фабрик района. Она располагалась в видуАндроса, крупнейшего из Багамских островов, и если вам нравилось обилие водывокруг вас так же, как и мне, то вы нашли бы панораму мирной и более чемпривлекательной.

Из инструктажа в первый день по приезду я узнал, что моиобязанности были на треть рутинными, а на две трети определялись волей случая.Рутинной частью был осмотр и техническое обслуживание оборудования… Остальное —непредвиденные ремонты, пополнение запасов — словом, работенка для подводногомастера на все руки, которая производится тогда, когда появляется необходимостьв этом.

Сам руководитель станции Леонард Бартелми встретил меня ипоказал все вокруг. Этот вежливый невысокий человек, который, казалось, получалнаслаждение от разговора о своей работе, среднего возраста, овдовевший, сделалстанцию своим домом. Первым, кому он представил меня, был Фрэнк Кашел, которогомы обнаружили в главной лаборатории поедавшим сэндвич и наблюдавшим за ходомкакого-то опыта.

Фрэнк поклонился, улыбнулся, встал и пожал мне руку, когдаБартелми представил меня:

— Это наш новый сотрудник, Джеймс Мэдисон.

Он был черноволос, с легкой сединой, и несколько морщинподчеркивали его челюсти и скулы.

— Рад иметь вас под рукой, — сказал он. — Поглядывайте, непопадутся ли хорошенькие камушки, приносите мне веточку-другую кораллов. Мызаживем прекрасно.

— У Фрэнка хобби — коллекционирование минералов, — пояснилБартелми.

— Это он автор выставки в музее. Мы пройдем туда черезнесколько минут, и вы ее посмотрите. Это весьма интересно.

Я кивнул:

— Ладно. Я запомню. Посмотрим, что я смогу для вас найти.

— Вы что-то в этом понимаете? — спросил Фрэнк.

— Немного. Когда-то я был эдакой ищейкой.

— Ну поглядим.

Когда мы вышли, Бартелми заметил:

— Он делает деньги на стороне, продавая на выставках образцысамоцветов. Я запомнил это прежде, чем отдавать ему слишком много свободноговремени и интересных образцов.

— О!

— Я имею в виду, что, если вы почувствовали, что этодействительно ценная вещь или более, чем случайная находка, вы должны дать емупонять, что хотите иметь с нее определенный процент.

— Я понял. Спасибо.

— Не поймите превратно, Фрэнк прекрасный парень, толькослегка рассеянный.

— Как давно он здесь живет?

— Около двух лет. Геофизик. И очень авторитетный.

Затем мы остановились у склада оборудования, где япознакомился с Энди Димсом и Полом Картером. Первый — худощавый, с чем-тозловещим в наружности из-за корявого шрама на левой щеке, такого, что дажегустая борода не скрывала его полностью; другой — высокий, красивый,гладколицый, и по комплекции — между полнотой и тучностью. Они чистили какие-тоцистерны, когда мы вошли, и, вытерев руки, потрясли мою и сказали, что рады сомной познакомиться. Они занимались той же работой, что предстояла и мне, аобычный штат включал четырех таких работников, занятых делом попарно. Четвертымбыл Пол Валонс, который с Рональдом Дэвисом, старшим по судну, укладывалсвертки с инструментом в буй. Пол, как я узнал, был напарником Майка, и они дружилиеще с флотских времен. Я должен был с ним работать большую часть времени.

— Скоро вы сами себя доведете до такого же скотскогосостояния, — жизнерадостно бросил Картер, когда мы подошли. — Наслаждайтесь жесвоим свободным утром. Срывайте бутоны роз.

— Ты ужасен потому, что вспотел до неприличия, — заметилДимс.

— Скажи это моим железам.

Когда мы пересекали остров, Бартелми заметил, что Димс былсамым способным подводником из всех, кого он знал. Когда-то он жил в одном изподводных городов-пузырей, потерял жену и дочь из-за аварии, вызванной проектом«Румоко-2» и остался наверху. Картер приехал сюда с Западного побережья околопяти месяцев сразу после развода или ухода из семьи — он не говорил об этом. Стой поры он работал в «Белтрайн» и стал отличным связистом.

Бартелми повел меня через вторую лабораторию, котораяосвободилась только сейчас, чтобы я мог восхититься огромной светящейся картойморей вокруг Андроса, бусинками света, показывающими размещение и состояниеоборудования, поддерживавшего ультразвуковые стены вокруг парков и станций. Явидел, что мы находимся в границах, охватывающих ближайший парк.

— В котором из них случилось несчастье? — спросил я.

Он повернулся ко мне, внимательно изучил выражение моеголица, а затем показал, не выдавая, никаких чувств:

— Это было дальше. Вон там. По направлению к северо-восточномуконцу парка. Что вы об этом слышали?

— То, что было в последних новостях, — ответил я. — А что,обнаружилось что-либо новое?

— Нет. Ничего.

Кончиком пальца я нарисовал перевернутую букву «Л» полампочкам, ограничивающим район.

— А «дырки» в стене нет? — спросил я.

— Никаких неисправностей оборудования не было давным-давно.

— Вы думаете, это были дельфины?

Он пожал плечами.