В 1865 году Бэрри пал жертвой эпидемии дизентерии и умер в Лондоне. Готовя тело к погребению, горничная София Бишоп сделала удивительное открытие. По ее словам, Бэрри на самом деле была идеальной женщиной! Но и это еще не все! Бэрри была, судя по растяжкам на теле, которые заметила Бишоп, родившей женщиной. Это означало, что фактически Бэрри была первой женщиной, получившей квалификацию врача в Великобритании, и ей удалось скрывать свой пол от коллег и сотрудников в течение почти 50 лет.

Однако, похоже, у некоторых из них все же были подозрения. Когда в 1824 году Бэрри была направлена в Южную Африку, ее видели с губернатором колонии лордом Сомерсетом, что привело даже к обвинению в гомосексуализме. Коллеги Бэрри обратили внимание на ее гладкий подбородок, маленькую фигурку и высокий голос. Она носила подплечники и ходила в туфлях с каблуками. После смерти Бэрри, когда правда стала достоянием общественности, многие коллеги утверждали, что знали об этом с самого начала.

Так как же ей удалось так долго скрывать правду? Ответ нашелся в коллекции семейной корреспонденции, которая подтвердила, что семья Бэрри помогла ей осуществить этот сложный маневр, начавшийся еще до поступления в Эдинбургский университет. Бэрри родилась в 1795 году в Корке под именем Маргарет Балкли. Когда отец умер, семья осталась без средств к существованию. Они переехали в Лондон и придумали план, который позволил бы Маргарет реализовать свой очевидный потенциал, в то же время финансово поддерживая семью. В то время изучать медицину и становиться врачами разрешалось только мужчинам. Однако благодаря влиятельным друзьям Маргарет начала изучать медицину в частном порядке. В 1809 году Маргарет и ее мать отправились на корабле в Шотландию. Перед посадкой Маргарет переоделась мужчиной. На протяжении всего путешествия она представлялась Джеймсом Бэрри, избегая таким образом риска быть обнаруженной по прибытии. С этого момента она, кажется, прожила всю жизнь как мужчина и избежала разоблачения вплоть до самой смерти.

Ученым, о котором идет речь, была Розалинд Франклин. Серьезные споры о том, какого именно признания она заслуживает за участие в этом невероятном прорыве, ведутся до сих пор, но мало кто станет спорить, что ее роль была решающей, но недооцененной.

Франклин была блестящим биологом и химиком, изучала методы дифракции рентгеновских лучей в лаборатории Central Des Services Chimiques в Париже. В 1951 году она поступила в Королевский колледж в Лондоне, где в то время господствовало достаточно покровительственное и сексистское отношение к женщинам. В университетские столовые допускались только мужчины, а после работы коллеги Розалинд шли отдыхать в мужские пабы. В Королевском колледже Франклин поручили возглавить исследовательский проект по изучению структуры ДНК. Ее коллега Морис Уилкинс работал над похожим, но отдельным проектом. Они были ровесниками, но Уилкинс автоматически предположил, что Франклин – его технический помощник, и это с самого начала сделало их отношения напряженными.

К этому времени о ДНК и ее роли хранилища генетического материала уже многое было известно. Неизвестно было только, как выглядят молекулы и как они функционируют. Франклин использовала новаторскую кристаллографическую рентгеновскую фотографию, чтобы сделать невероятные снимки сложной двойной спирали ДНК – они были описаны как «самые красивые когда-либо сделанные рентгеновские фотографии любого вещества».

Без ведома Франклин Уилкинс показал ее работу Джеймсу Уотсону, который проводил аналогичные исследования ДНК в Кембриджском университете. Исследования Франклин, в частности ее фотографии, предоставили Уотсону важнейшие данные, необходимые для завершения его собственной модели ДНК. Уотсон быстро опубликовал свою модель в научном журнале Nature, назвав себя и коллегу Фрэнсиса Крика авторами и лишь вскользь упомянув работу Франклин и Уилкинса.

Исследование, проведенное Уилкинсом и Франклин, тоже было опубликовано, но представлено таким образом, что создавалось впечатление его незначительности: статья Крика и Уотсона была первой, Уилкинса – второй, а Франклин – третьей.

Покинув Королевский колледж, Франклин продолжила проводить новаторские исследования, посвященные вирусу табачной мозаики, а затем полиомиелиту. В 1956 году она заболела раком, а в 1958-м умерла. Вполне возможно, что ее рак мог быть вызван воздействием радиации во время работы над рентгеновскими методами, которые выявили структуру ДНК. После ее смерти Джеймс Уотсон выпустил книгу под названием «Двойная спираль», в которой Франклин упоминалась лишь мельком и в пренебрежительных выражениях – он описывает ее как помощницу Уилкинса и предполагает, что она была не способна интерпретировать собственные данные. В 1962 году, когда Уотсон, Крик и Уилкинс были удостоены Нобелевской премии, о Франклин даже не вспомнили.

Сегодня Розалинд Франклин получает все большее признание за свой вклад. Ее портрет в Национальной портретной галерее висит рядом с портретами Уотсона, Крика и Уилкинса, а в 1992 году «Английское наследие»[36] установило голубую мемориальную доску в доме ее детства. В 2003 году Королевское общество учредило премию Розалинд Франклин, чтобы вознаградить выдающийся вклад в любую область науки, техники или технологии.

В 2009 году читатели журнала New Scientist участвовали в опросе на самую вдохновляющую женщину-ученого, и Франклин заняла второе место, уступив только Марии Кюри.

Барон Гийом Дюпюитрен (1777–1835) был ведущим французским хирургом, прославившимся своим мастерством и ловкостью. Он лечил геморрой Наполеона Бонапарта и был одним из первых хирургов, успешно дренировавших абсцесс мозга с помощью трепанации – процесса, при котором в черепе делается отверстие. Он за свою жизнь сколотил огромное состояние.

Сегодня его помнят благодаря контрактуре Дюпюитрена – при этом состоянии пальцы сгибаются внутрь к ладони и их невозможно полностью разогнуть. Дюпюитрен был первым человеком, который придумал и осуществил операцию по исправлению этого заболевания, – это иронично, учитывая, что он сам был таким скупым[37]. Согласно легенде, будучи студентом-медиком, он брал жир с трупов, лежавших в палате, и сжигал его дома в настольной лампе. Дюпюитрен вызывал не только всеобщее восхищение, но и неприязнь: его считали надменным, недружелюбным и одержимым.