— Лиля, а мы раньше никогда не встречались?

— Раньше? Нет.

Сердце у нее при этом оборвалось. Черт знает как еще всеповернется, если он узнает, кто она такая.

— У меня отвратительная память на лица, я иной разпопадаю в дурацкие ситуации. Смотрю на вас и кажется, будто в прошлой жизни мывстречались. Орешникова ваша девичья фамилия?

— Нет, это по мужу. А девичья фамилия у меняУдалова, — она назвала девичью фамилию Милки.

— Удалова? Нет, не помню.

— Ринат, поверьте. У меня прекрасная память на лица, даи у вас достаточно запоминающаяся внешность, я бы точно вас не забыла.

— Ну хорошо, вы меня успокоили. С ума сойти, какойвкусный хлеб. А борщ — чудо! И знаете, приятно смотреть на девушку, которая стаким аппетитом все это ест, а не жеманничает и клюет салат.

Лиля засмеялась.

— Я голодная. И так вкусно…

— А вы умеете варить борщ?

— Умею, но не хочу!

— Почему?

— Лень!

— А, понял! Ну, что вы там придумали? — спросилон, велев официанту не спешить со вторым блюдом.

Лиля достала из сумки свои листки.

Он посмотрел их, хотя в зале было не слишком светло.

— Толково. Лиля, я вот еще что хотел обсудить…

— Слушаю вас.

— Мне кажется, что Ринат Ахметшин звучит как-то неочень.

— Почему? Нормально.

— Знаете, неизвестно еще, как пойдет книга…

— То есть, если я правильно поняла, вы опасаетесь, чтоваше реноме может пострадать? Но это ерунда. Книга, хорошо прорекламированная,да с вашим портретом на обложке пойдет на ура! К тому же она жутко интересная изахватывающая. Вы зря беспокоитесь.

— А критика?

— Какой вы наивный при вашем богатом жизненном опыте!Критика просто не заметит вашу книгу, если не проплатить. Наши критики неснисходят до низких жанров. Разве что какой-нибудь озлобленный собственныминеудачами газетный обозреватель тиснет несколько злобно-безграмотных строчек, ивсе!

— А у меня низкий жанр? — удивленно спросил он.

— Ринат, определитесь, чего вы хотите. А что касаетсяжанра, то знаете, кто-то сказал: «все жанры хороши, кроме скучного!» Так вот, унас, в нашем литературном бомонде считается наоборот: «Все жанры дурны, кромескучного». Если книга написана просто, если там нет глобальных проблем, то онакак бы не имеет права на существование. Ну за очень редким исключением. Правда,у читателей свое мнение на этот счет. А читателей у вас будет масса! Но высокаятусовка даже если будет зачитываться вами, все равно вас не заметит. Вы все жеопределитесь, что для вас важно.

— Черт возьми, вы здорово умная, Лиля. Пожалуй для меняважнее, чтобы мою книгу прочло как можно больше народа.

— Правда, есть еще вариант. Вы читали книгу Полякова«Козленок в молоке»?

— Нет, а что?

— Там рассказывается о том, как на спор из дремучегобезграмотного парня делают знаменитейшего писателя. Там, правда, речь идет осоветских временах, но теперь это еще проще. Вот года три назад вдруг появилсяодин писатель с позволения сказать, красивый мужик, наглый, как танк, отнюдь недремучий и сумел внушить большей части общества, что он-таки величина! А насамом деле…

— А он сам пишет?

— Думаю, да. Но это к литературе имеет слабоеотношение. Так, эпатаж… Однако, имя себе сделал. Но читать его нормальномучеловеку невозможно. Мы занимались его кампанией, но я не смогла осилить книгу.А вашу я проглотила.

— Да… Интересно. Но быть дутиком неохота. Я в этойжизни ценю только все настоящее. Поэтому, Лиля, давайте сделаем рекламу,рассчитанную только на продажу. А имидж… Я вот спросил себя вчера, хочу ли яеще писать? И ответил себе — пока нет! Поэтому не надо из меня делать писателя.Мне вот Вова предлагал стать этаким мистером Икс. Выступить под псевдонимом, иостаться загадкой…

— И чего их тянет на загадки, — пожала плечамиЛиля. — В наше время народ жаждет все знать о любимом авторе, вплоть дофасона трусов, а на загадки у него времени нет. Да и авторов кругом жуткиетыщи, как говорит моя мама…

— А кто ваша мама? — перебил он ее вопросом.

Идиотка, обругала себя Лиля. Увлеклась, села на любимогоконька.

— Мама? Художница. По тканям, — добавила она,чтобы он не спросил фамилию. Кто знает художников по тканям?

— А… Простите, я перебил вас.

— А о чем я говорила?

— О том, что ваше начальство тянет на загадки.

— Ах да, но я уже все в общем-то сказала. Простите моюгорячность, я увлекаюсь…

— Вы не только сами увлекаетесь, вы и меня увлекли.Очень интересно. Но чем больше я вас слушаю, тем увереннее прихожу к убеждению,что пусть все будет по-честному. Ринат Ахметшин написал автобиографическую насемьдесят процентов книгу. Он живет в Италии, у него свой бизнес, и книгу оннаписал в тюрьме. Вот с этими фактами и работайте. Только на продажу книги. Иукажите еще, что писателем быть он не собирается!

— Ринат, вы здорово впечатлительный!

— Это правда. Когда-то в молодости я даже рыдал отнеразделенной любви.

— Да вы что! Никогда бы не подумала, —недрогнувшим голосом сказала Лиля.

— У меня не самостоятельный бизнес, я унаследовал всеот Джима…

— Он же Джошуа? — улыбнулась Лиля.

— Да! У него капиталы были вложены в разные сферыбизнеса, а я по сути только управляю всем этим.

— И вам не страшно?

— Поначалу было дико страшно. Но я пошел учиться, япарень способный, выучился. Хотя без крупных потерь не обошлось. Впрочем, этоскучные материи. Могу сказать одно — к столпам бизнеса я никоим образом неотношусь.

— То есть вы не олигарх?

— Отнюдь. А ресторан этот и вправду отличный, давно неел такой вкусноты. И обстановка приятная. Лиля, а с кем вы тут были?

— С мужем была.

— А почему развелись?

— Ой, это скучно, — поморщилась Лиля. — Мневообще не следовало выходить за него замуж.

— Так зачем вышли?

— У меня была неудачная любовь. Мы расстались. И чтобыне видеть моих страданий, мама выпихнула меня замуж. Он был неплохой, но, какговорится, не мой человек.

— А сейчас вы нашли вашего человека?

— На недельку показалось, что нашла, но быстровыяснилось, что ошиблась.

— То есть ваше сердце свободно?

— Боже, какое старомодное выражение! — засмеяласьЛиля. — Кстати, в вашей книге много подобных выражений, но там, в этойромантической истории, они уместны… Да, Ринат, я хотела спросить, ваш друг… нанего действительно напал леопард?