Он был голый, без единой шерстинки,красноглазый, со складчатой кожей и перепончатыми белыми крыльями, на которыхпросматривались все артерии и вены. Ходячий биологический атлас потустороннихсуществ и к прочим достоинствам явный биовампир. Взяв его на колени на минуту,можно было лишиться хорошего настроения на неделю. Кошмарнее, чем его внешнийвид, был только его же характер. Депресняк задирал кого придется, вплоть докаменных грифонов, а число его шрамов было сопоставимо только с его же стадвадцатью острыми зубами, росшими у него в три ряда. Правого уха он лишился вдраке, левое же было разодрано чьей-то когтистой лапой натрое, точнопростреленный шрапнелью флаг.

Целыми днями Депресняк летал по Эдемскому садуи охотился, мечтая превратить какую-нибудь райскую птичку в тушку с тем женазванием. К счастью, райские птицы были начеку. Нападать же на финистов,спокойных, уверенных в себе ясных соколов, Депресняк не отваживался. Дажеприхрамывая на все извилины, он не был самоубийцей.

Только у Даф с ее склонностью кнепредсказуемым поступкам могло хватить фантазии завести себе такую зверушку.Однако даже Даф оправдывалась тем, что Депресняк завелся сам.

Случилось это так. Однажды утром онапроснулась от крайне неприятного звука. Кто-то что-то раздирал, и этим чем-то,по всей видимости, была подушка, на которой она спала. Открыв глаза, Дафувидела перепончатые крылья и мятую, недовольную усатую морду.

Дафна поспешно проверила, на месте ли крылья.Бронзовые крылья висели у Даф на кожаном шнурке на шее. Они были небольшие, поразмеру не превышавшие половины ладони. Однако это было самое ценное, чембольше всего дорожил и чего больше всего боялся лишиться всякий страж света.Для каждого стража света крылья были так же дороги, как дархи для стражей мрака.Однако разница все же существовала. Если в дархах хранились порабощенныеэйдосы, то в крыльях накапливалась энергия благодарности уже спасенных эйдосов.Разумеется, только тех из них, которые стражам света удавалось отвоевать ивырвать из цепких лап стражей мрака.

Все это время кот продолжал наблюдать за Даф.Он уже перестал раздирать подушку. В воздухе плясали перья.

– Что тебе надо, бродячий кошмар? Ты вкурсе, что я ненавижу котов, собак и хомячков? Моя слабость – гремучие змеи,тарантулы и хамелеоны, – сказала Дафна.

Кот молчал – только смотрел на нее своимикрасными, как раскаленные угли, зрачками, которые то сужались, то расширялись.

– Гипнотизируешь меня? Дохлоедело! – заявила Даф.

Кот продолжал смотреть. Он явно никуда неспешил.

– Ладно: уговорил, противный! Молока илипотанцуем? – сдалась Даф.

Кот хрипло мяукнул.

– Значит, молока, – перевелаДаф. – А потом бери крылья в лапы и кыш! Я предупредила: мне коты ненужны!

Она подошла к шкафчику и открыла скрипнувшуюдверцу. Она обожала всякое лопухоидное старье, которое тайком притаскивала сюдаиз мира смертных. За это могло влететь и часто влетало, однако Даф было на этокак-то плевать.

От молока кот отказался, только брезгливопонюхал. Так же решительно он проигнорировал рыбные консервы, нектар и дажеамброзию.

– Ну извини! У меня больше ничего нет.Только серная кислота! – раздраженно сказала Даф, которая недавно принеслаее для кое-каких опытов.

Депресняк возбужденно замяукал и, взлетев,попытался выбить бутылку с серной кислотой из рук у Даф. Ему удалось дажеотгрызть треугольными зубами горлышко.

– Ты уверен, что действительно ее хочешь?Ну рискни! Очень надеюсь, что ты бессмертен, – задумчиво произнесла Даф.

Не переставая мурлыкать, кот вылакал всюсерную кислоту из дымящейся миски.

– Ну дела! – сказала Даф,убедившись, что кот жив. – А ты мне нравишься. Не возражаешь, если я будуназывать тебя Депресняк? Это имя просто создано для тебя. Не приглашаю тебяостаться, однако можешь заскакивать ко мне время от времени.

Кот равнодушно завалился на бок и сталвылизывать заднюю лапу. Он явно не нуждался в разрешениях и плевать хотел навсякие сюси-пуси. Так началось их знакомство. Уже после Даф разобралась, чтокота нельзя гладить и брать на руки. На ладонях сразу появлялись волдыри, анастроение мгновенно уходило в минус. Когти же Депресняка оставляли следы дажена железе и камне.

Зато потерять кота оказалось простоневозможно. Депресняк прекрасно ориентировался в пространстве, включая и пятоеизмерение. Несколько раз он надолго пропадал, но после находил ее где угодно –в самых невероятных местах. Дафна была уверена, что он почуял бы ее даже наЛуне.

* * *

Утром, когда все началось, Дафна – она жепросто Даф – она же просто Да… в общем, как ее ни назови… без особой целибродила по Эдемскому саду. Белые облака, солнце, благоухающие розы, ливанскиекедры, арки, обвитые виноградом… Все это было привычно и, как все привычное,навевало тоску. Даф пришла в голову кощунственная мысль, что в Эдемском саду,мягко говоря, скучновато.

Даф подошла к пруду, в котором плескалосьнесколько русалок (три русалки зазывно хохотали, а одна неэстетично ела сыруюрыбу), и, склонившись к воде, посмотрела на свое отражение. Вздернутый нос,длинные волосы, собранные в два длиннейших светлых, торчащих под немыслимыми угламихвоста (всего лишь магическая укладка III степени экстремальности, действующаяне более семидесяти лет после наложения заклятия), пухлые губы и общеескучающее выражение лица.

«Вурдалака бы сюда! Или хотя бы парочку жуткихпризраков, бряцающих цепями! Это добавило бы перчику в этот сладкий сироп!» –подумала Даф и с досадой бросила в хохочущих русалок сосновой шишкой.

Это была не самая удачная идея, потому чторусалки немедленно ответили Даф залпами глины со дна и гниющих водорослей, ата, что ела рыбу, очень удачно запустила в нее недоеденной головой. Депреснякпопытался спикировать сверху на одну из русалок и вцепиться ей в волосы, норусалка очень ловко ухватила его за хвост с зазубриной и окунула в пруд. Наберег Депресняк вылез жалким и очень не в духе.

Даф пришлось срочно спасаться за куст самшита.Уже за кустом, благоухающим нагретой смолой, она сообразила, что элементарномогла применить магическую защиту – скажем, поставить силовой кокон, – итогда русалки могли забрасывать ее хоть до полного осушения пруда. Даже если бына ее месте вырос курган из водорослей – Даф не было бы от этого ни тепло нихолодно. В конце концов, она была одним из стражей, а русалки всего лишьнежитью. Но, увы, все хорошие мысли всегда приходят с опозданием. И чем лучше этимысли – тем больше опоздание.