— Много будешь знать, скоро состаришься, — усмехнулась я, прячась за бокалом.

— Не хочешь, не говори, — обиженно пробурчал собеседник, но уже через минуту вновь завел не самый приятный для меня разговор: — Он же вроде женат? Кажется, на прокурорской дочке, нет?

— А дома сейчас как хорошо! — шумно втянув носом влажный, слегка затхлый венецианский воздух, воскликнула я. — И чего вам всем в России не сидится? Только представь, какая сейчас красота в пойме! Проснувшаяся после зимней спячки природа сияет разнообразными красками и…

— Слушай, не хочешь рассказывать, так и скажи. — Мальчишка изрядно выпил, отчего его язык сильно заплетался.

— Да нечего рассказывать, — усмехнулась я. — Банальная и старая, как мир, история. Парней так много холостых, а я люблю женатого. Вернее, любила. Теперь-то, слава богу, все в прошлом. Он не собирается разводиться, а я устала ждать. Как-то так.

— Но, видимо, не так уж и в прошлом, раз он по первому твоему зову примчался. — Вовка подарил мне внимательный взгляд. — Да и ты не кому-нибудь, а ему ведь позвонила.

— Мне нужно было найти способ безопасно связаться с твоим отцом, я его нашла. А то, что Кирилл приехал… Так это потому, что он авантюрист! Если кто-то кое-где у нас порой спокойно жить не хочет, так Севастьянов тут как тут — непременно составит компанию. Знал бы ты историю нашего знакомства!

— Ну так расскажи!

— Непременно расскажет. — Раздавшийся за спиной голос заставил меня вздрогнуть. А Володька так и вовсе подскочил на месте, облившись вином. Оно и к лучшему, меньше организму достанется — нам в дорогу через час, а парнишка лыка не вяжет.

— Никак не могу привыкнуть к твоей привычке подкрадываться незаметно. — Мои губы скривились в усмешке. — Тебе бы в разведчики пойти.

— Как скажешь, дорогая. — Севастьянов просочился между приютившими нас с Володькой плетеными креслами и поднял с пола почти пустую бутылку. Восхищенно присвистнув, вознамерился унести ее с собой, но был остановлен гневным окриком моего клиента.

— Эй, мы еще не закончили, — прокричал тот.

— Тебе уже хватит, — знакомым и не предвещающим ничего хорошего тоном отрезал Кирилл. На Антонова, правда, это не произвело впечатления.

— А ты вообще чего командуешь? Ты кто такой? Тебя сюда вообще кто звал? — Мальчишка вскочил на ноги и, выпятив грудь колесом, стал наступать на Севастьянова. В воздухе запахло дракой. Самое время вмешаться. Жаль, и тут Конфетин оказался проворнее. Выскочив на шум и в мгновение ока оценив обстановку, он оттащил Кирилла в сторону, не забыв наградить меня полным презрения взглядом.

— Евгения, уйми своего пацана. — Серые глаза экс-возлюбленного потемнели от ярости. — Быстро вы, однако, спелись! — Его голос дрожал от гнева. — Еще труп Джульетты не остыл, а Ромео на взрослую тетку переключился.

Звонкая пощечина прервала обличительный севастьяновский монолог. Рука у меня тяжелая, так что ее отпечаток даже в уличном сумраке был хорошо виден. Но Кирилл даже бровью на это не повел — получать от меня оплеухи ему не впервой. Зато Конфетин в стороне стоять не стал — по очереди затолкав нас в комнату и закрыв дверь, прошипел зло:

— Нашли время и место. Весь остров слушает.

Чувствуя себя нашкодившими котятами, мы вперили стыдливые взгляды в пол. Первым молчание нарушил Кирилл.

— Ладно, заключим перемирие на время. — Мужчина протянул Володьке руку, которую тот нехотя пожал.

* * *

Быстрый катер рассекал ровную, спокойную, нетронутую даже барашками волн серую водную гладь, оставляя на ней пенный белый след. Зябко кутаясь в тонюсенькую джинсовую курточку — мы с Вовкой путешествовали налегке, оставив чемоданы в брошенном автомобиле, — не мигая, смотрела я в одну точку, пытаясь собрать воедино разбегающиеся тараканами мысли.

— Замерзла? — заботливо поинтересовался Кирилл и, стянув свою кожанку, накинул ее мне на плечи.

— Не надо, — буркнула я, сбрасывая одежду.

— Жень. — Севастьянов вздохнул и придвинулся ближе, за что был удостоен насмешливыми взглядами сидевших напротив компаньонов. — Ну чего ты? Я виноват, понимаю, но ведь теперь я здесь.

— Ой, а и правда, чего это я? Ты приехал, мой яхонтовый, а я не рада! Приди же в мои объятья! Давай забудем прошлое и станем любить друг друга вечно! — Когда-то в школе мне довелось играть Офелию. Правда, уже в следующую минуту мой тон стал жестким. — Ты ведь на такой прием рассчитывал, да?

— Типа того, — усмехнулся Севастьянов и провел рукой по волосам. Как же мне хотелось в тот момент вцепиться в них и вырвать клок. Жаль, сейчас не время и не место для выяснения отношений. Нужно отдать должное Кириллу — меру он знал, поэтому, посчитав, что достаточно развлек Конфетина с Антоновым, решил не продолжать разговор. А вскоре и вовсе стало не до того — показавшийся впереди проблесковый маячок сообщил о приближении к нам постороннего судна. Судя по тому, как напрягся наш капитан, встреча не сулила ничего хорошего.

Повернувшись к нам, мужчина быстро что-то крикнул по-итальянски и потянул на себя ручку управления.

— Держись! — завопил Кирилл, после чего опрокинул меня внутрь лодки и укрыл сверху своим телом. Рядом тут же бухнулись Георгий с Володькой.

— Что происходит? — Мне с трудом удалось перекричать рев работающего двигателя.

— Полиция, — пояснил Севастьянов и слегка отстранился, по-прежнему не выпуская меня из объятий. Лежать, уткнувшись носом в грязный, пропахший морской тиной, влажный пол, было неудобно, поэтому я аккуратно перекатилась на бок, повернула голову и вперила взгляд в усыпанное звездами ночное небо.

Господи, как же красиво! В шумных мегаполисах никогда не увидеть подобного! Так близко и так низко небосвод нависает только за городом или в местах, подобных этому. Ни автомобильные выхлопы, ни заводские выбросы не заслоняют от тебя свет далеких планет. Память-предательница тут же запустила ассоциативную цепочку, двигаясь по которой сознание оказалось в тех своих уголках, куда обычно ему заглядывать запрещено. Перед глазами возникла картинка двухгодичной давности. Тогда мне довелось любоваться этим небом при других, более приятных обстоятельствах.

В тот раз Кирилл нанял голосистого гондольера, развлекавшего нас всю дорогу красивым пением. Свет фонаря, установленного на носу судна, создавал причудливые узоры на его лакированных бортах, пуская на черную как смоль воду, веселых «зайчиков». Севастьянов с умным видом рассказывал мне о рассыпанных по небу созвездиях, подозреваю, придумывая легенды на ходу. Но из всей лжи, влитой тогда в мои уши, эта была самой безобидной.

Вот ведь как в жизни бывает: то же небо, те же звезды и та же вода, и даже тот же самый человек рядом со мной, а эмоции уже совсем иные.

Правда, долго размышлять об этом у меня не вышло — уже в следующую секунду просвистевшая рядом пуля заставила мои мысли двигаться в другом направлении.