— Два года.

— Есть разрешение на него?

— Да.

— Купили его здесь, в городе?

— Да.

— Вы знаете, что эксперты по баллистике могут сделать спулей?

— Нет. А что?

— Каждая пуля после выстрела имеет царапины, нанесенныенарезкой ствола. Это позволяет безошибочно определить, из какого оружия онабыла выпущена. Повторяю, ошибка исключается.

— Вы пытаетесь объяснить мне все это, как… как мой адвокат,с тем чтобы предупредить меня о…

— Я не являюсь вашим адвокатом.

— Разве? Но я думала…

Он покачал головой:.

— В этом деле — нет.

— А почему нет?

— Я еще не знаю о нем достаточно, чтобы согласиться васзащищать. Я не продаю себя направо и налево. Мой мозг — это не товар вроделегковой машины, которую может купить всякий, у кого есть деньги. Человек можеткупить себе пуленепробиваемый автомобиль, чтобы с его помощью ограбить банк, нонельзя купить мои знания законов и использовать их для совершения преступления.

— Мистер Мейсон, вы, конечно, шутите? Вы же не можетесерьезно думать, что это я убила его?

— Не знаю. Даже если вы и убили его, это могло бытьубийство, которому есть оправдание. Мои слова означают только то, что я несобираюсь представлять ваши интересы, пока не ознакомлюсь со всеми фактами.

— Вы хотите сказать…

Мейсон нетерпеливо посмотрел на часы и бросил:

— Я хочу сказать, что полиция появится здесь с минуты наминуту. Если я буду вас представлять в суде, я должен знать об этом до ихприхода. Если в вашем рассказе есть слабые места, небольшая репетиция неповредит. Начинайте.

— Я не хочу, чтобы вы представляли меня.

— Вы не хотите?

— Нет. Я хочу, чтобы вы представляли Карлотту, мою сестру.

— Какое она имеет ко всему этому отношение?

Милдред помолчала несколько секунд, потом быстро заговорила:

— Послушайте, мистер Мейсон, если вы будете адвокатомКарлотты и я вам все расскажу, они ведь не смогут заставить вас рассказать всеи им тоже, верно?

— Все, что вы мне скажете, дальше меня не пойдет.

— Но будет ли это законно? Я вам кое-что сообщаю, а вы какпредставитель Карлы…

— Да черт с ней, с законностью, — не выдержал Мейсон. — Чтовы стоите и пытаетесь увильнуть? Если хотите, чтобы я смог что-нибудь сделать,рассказывайте, что, черт возьми, произошло.

— Ну, все очень просто. Сегодня вечером я заехала к Карле иБобу. Я поговорила с Бобом и сказала ему, что хотела бы получить утромсертификат, поскольку Пивис заходил и сообщил, что приобрел те пять процентов.Боб отнесся к моей просьбе вполне нормально, но у него оказалось столько всякихпричин, почему он не может передать мне сертификат, что у меня возниклоподозрение, и… знаете, я не уверена, но мне кажется, что Карла могла слышатьнаш разговор с лестничной площадки у двери ее спальни.

— Так. Давайте покороче.

— Ну, вы представляете, как могли разворачиваться события.Боб заложил сертификат. Но в любом случае он должен был забрать его на время,чтобы показать мне. Он, видимо, бросился к Линку.

— Почему вы так думаете?

— Я… этот револьвер.

— Что с ним?

— Видите ли, после того, что узнала от Эстер Дилмейер, ядолго размышляла и решила еще раз поговорить с Бобом. Я подумала, что все будетзначительно проще, если я приеду к вам с рассказом о том, как вдействительности обстоят дела, так что…

— Бог с ними, с вашими мыслями. Что вы сделали?

— Я поехала к Бобу.

— Что он вам сказал?

— Ничего. Его не было дома.

— А где была Карла?

— Ее тоже не было.

— Может быть, они уехали вместе.

— Нет, нет. Вы не понимаете. Карла никуда не выходила издому вот уже много, месяцев. Два месяца назад она вообще еще не вставала спостели. Теперь она потихоньку начинает ходить по дому и изредка выезжает намашине вместе с ним.

— Может быть, Боб и поехал ее покатать.

— Нет. Она уехала на своей машине.

— Вы полагаете, она решилась сама сесть за руль?

— Я в этом уверена. Кроме нее, на ней никто никогда неездил.

— Итак, Боб куда-то поехал. Вы считаете, что он направился кЛинку. Хорошо, куда, по-вашему, могла поехать его жена?

— Думаю, она поехала следом за ним.

— Вы полагаете, Боб убил Линка?

— Я думаю, Карла… Я не знаю, что там в действительностипроизошло.

— Хорошо, где вы взяли револьвер?

— Видите ли, когда я приехала к ним во второй раз и никогоне нашла, я быстро осмотрела дом. Револьвер лежал на туалетном столике вкомнате Карлы.

— Но вы ведь говорили, что это ваш револьвер.

— Он и в самом деле мой, просто два месяца назад я отдалаего Карле. Она надолго оставалась в доме одна, и я решила, что она должна иметьчто-то для защиты.

— Значит, Боб во время ее болезни не сидел дома?

— Нет. Нельзя же требовать от него, чтобы он все забросил ипревратился в домоседа только потому, что Карла не вставала с постели. Никто ине ждал от него, что… ну, вы знаете, как это бывает. Я полагаю, он… ну, он…

— Развлекался на стороне? — подсказал ей Мейсон.

— Да.

— А когда вы заходили к ней в первый раз, револьвер был настолике?

— Нет. И… исчезли еще некоторые вещи. Поначалу я этогопросто не заметила, но когда решила осмотреть ее комнату, обнаружила, чтопропали некоторые лекарства и кое-что из одежды.

— Что, по-вашему, могло произойти?

Ее речь была быстрой и сбивчивой, словно она была на граниистерики:

— Я думаю, она проследила за Бобом до дома Линка. Я думаю,Боб взял револьвер и убил его. Я думаю, Карла знает об этом. Господи Боже мой,как бы я хотела знать, где она сейчас! Я буквально места себе не нахожу отволнения.

Выбраться из постели и вести машину для нее уже само по себеопасно, но если она узнает все про Боба, про убийство, про… о Господи, такойудар… это ужасно.