светил, во всём богатстве красок и полутонов. Мерцающий диск далёкой Галактики, мгновенное узнавание которой пронзило его сердце. Галактика Сайриус. Такой он её не видел никогда. Близкой, отчётливой, видимой с невероятной точки высоких широт Галактической Оси. Она не может быть видна такой яркой и ясной невооружённому взгляду, пронеслась мысль.

На фоне Космоса он заметил темнеющие обводы корабля неизвестной конструкции. Чем-то неуловимым — невероятной стройностью очертаний, благородством линий — он напоминал красивейшие корабли Клина, которые ему только удалось видеть. Но это был не корабль Тсауни. Это, понял он, творение человеческого гения. Спокойствие и мощь переполняли могучий крафт, замерший здесь, в пустоте межгалактического пространства, в ожидании чего-то важного.

Он сам, волей видения оказавшийся в теле неизвестного ему существа, бок о бок с ещё одной беспросветно-чёрной фигурой замер на открытой в пустоту платформе. Та была выдвинута из недр корабля на огромном телескопическом эффекторе, что и позволяло видеть всю красоту окружающей панорамы.

Мгновенная и острая волна благоговения пронеслась в его голове.

Он и его спутница стояли, погружённые в глубины пустоты Космоса, не защищённые абсолютно ничем. Покуда его отпускало недоумение случайного зрителя, разум Эха произвёл приблизительный расчёт. Если принимать во внимание размеры платформы и видимую глазу длину выдвижной штанги, то… корабль был действительно впечатляющих размеров. Класс «Ню-Файри», — произнёс непроизвольно его голос. Он вздрогнул, услышав сам себя. Его новый языковой аппарат воспроизводил звуки, способные изумить кого угодно. Такой низкий тембр может понадобиться только на очень тяжёлых планетах с густой атмосферой…

Его спутница обернулась к нему.

— Они придут, Астандр Селестиал, или же мы…

— Они явятся. Я тому залог. Придут прямо сюда.

Его мысли заметались, с трудом успевая за этими странными фразами на языке, который он понимал, не зная. Он просто взглянул в её глаза, и цепочка открытий тут же принималась мелькать в его сознании. Он уже видел эти глаза. Глаза, в которых никогда не отражалось синее небо, в которых царил огонь. Он видел их там, в другой Галактике. Это были глаза Т-Робота. А он и его спутница, несомненно, были далёкими потомками тех машин. В этом он больше не сомневался. Но в таком случае… корабль за их спинами был действительно огромен. Он был чудовищем, на постройку которого в его реальности не отважился бы даже сам Совет. Но ведь и «Эмпириал» мог стать только заделом…

Он вспомнил, что они со спутницей были единственными пассажирами на этом вызывающем восхищение продукте научного прогресса далёкого будущего. Пассажирами и командой титанического корабля в одном лице.

Движение головы, и он увидел сотни таких же горделивых теней вокруг и позади. Так вот кто такие «мы»…

Их голоса… какой силой отдавали эти интонации, каким должен быть мир, породивший такие характеры? Он чувствовал, как трепещет его душа. Он зря боялся того решения Совета, в котором сам участвовал. Теперь он лицезрел его возможный результат.

Что-то изменилось в самом пространстве. Содрогнулось великое звёздное небо, жуткими провалами втягиваясь куда-то в глубину собственных недр. Это не был тот привычный ему трансгрессионный переход, и тем более — не допотопный прыжок Виттена, но их куда более совершенная модификация. Плавно, словно вальяжно прогуливаясь, оттуда показалось что-то грозное, тотчас агрессивно уставившись на замершую у края платформы пару.

— Они явились!

Голос, полный веселья и силы.

И тут же последовало мановение руки, оставившее в пустоте цепь мерно тающих искр небесно-голубого цвета. Тени окружающих крафтов словно ждали этого лёгкого движения, тут же беззвучно и безсветно бросаясь вперёд.

Прибывшее чудовище, вне всякого сомнения, было частью Железной Армады. Намного превосходящее те рейдеры, что когда-то погубили Старую Терру, что уничтожили Пентарру, что загнали в ловушку одиночества Альфу и Элдорию. Тоже дальний потомок, бесконечно далёкий, но узнаваемый. Так же стремящийся убивать.

Перед его глазами в молчаливом сражении без единого сполоха разворачивался финал древнего противостояния.

Враг снова проигрывал, как проиграл в далёком прошлом. Но на этот раз проигрывал навсегда.

В нескольких метрах от платформы пронеслось что-то огромное и такое же идеально тёмное, но никто — ни он, ни его спутница не отшатнулись, не вздрогнули от нависшей над ними опасности. Они оба знали цену своей мощи. И потому на из лицах по-прежнему цвели холодные улыбки.

Пора возвращаться, он видел достаточно.

Уже позже, направляя корабль прочь от грандиозной могилы человеческих надежд и чаяний, Кандидат вдруг вспомнил, как тогда, во время последнего перед отбытием с Ню-Файри диалога один человек сказал:

— У меня ведь тоже некогда был выбор, Рэдди… по своей сути он ничем не отличался от твоего, за единственным, быть может, исключением — согласно одному из имевшихся в моём распоряжении вариантов ни у одного человека во Вселенной выбора бы больше не было.

Он тогда сумел лишь поднять вопрошающий взгляд.

— Это было на Старой Терре, в результате любого исхода я должен был пережить сотни миллионов ни в чём не повинных людей. Они все неминуемо погибли бы, сражаясь за единственную знакомую им правду — которую я им должен был сообщить. Мне же оставалось, съёжившись, стоять на ледяном антарктическом ветру и, глядя в небо, видеть, как там, в небе, гибнет труд долгих столетий. Различие в вариантах моего выбора было куда глубже. Я выбрал путь, который вынуждал человечество страдать, цепляться за ускользающую победу окровавленными пальцами, кричать от боли, но идти, идти вперёд. А другой… тебе бы вовсе не пришлось родиться, Рэдди, человек исчез бы из галактической истории раз и навсегда.

Собеседник слабо пошевелился, глядя невидящими глазами куда-то в неведомую даль. Да, их разговор оказался странно коротким, учитывая годы ожидания этой встречи, учитывая горы вопросов и обвинений, накопившихся в его голове до этого момента. Странно, но этот перелёт на Ню-Файри, все эти встречи и разговоры, так тяготившие своей ненужностью, своей нелепостью, своей горечью… Они помогли ему отбросить почти всё, ответили на вопросы, отмели обвинения, притупили боль утрат, залечили кровоточившие раны.

Остался один-единственный вопрос и болящая душа, которую уже не излечишь… да и стоит ли?

— Вы — Первый Вечный? Легендарный вождь Соратников Ромул? Ключевое звено Большого цикла? Это всё — вы?

— Да.

— Тогда перед тем, как я покину эту планету, мне хотелось бы услышать от вас один, последний ответ.

Тот кивнул, но тихо, как бы сам для себя, грустно заметил.

— Не спеши, Рэдди, корабль, выделенный тебе Советом, будет готов к старту не раньше чем через пять часов.

Он