А Бен тем временем столь же грубо потащил меня на диван, усадил рядом с собой и начал с еще большим старанием слюнявить мое лицо мягкими и влажными губами. В конце концов мне это осточертело и я стала уклоняться от поцелуев.

— Послушай, Бен, — попросила я, отворачиваясь, — не гони лошадей. К чему такая спешка? Давай немного передохнем. — На самом деле мне хотелось оттолкнуть его и сказать, что мы не на пожаре и нечего пороть горячку.

— Успокойся и не напрягайся, — ответил он с ухмылкой, ни на минуту не прекращая грубо тискать меня. Ничего себе «не напрягайся»! Когда мне дают подобные советы, то расслабиться я уже не в состоянии. Да и как расслабишься после такого жуткого прессинга? Он снова полез ко мне с поцелуями, но я уже была начеку и быстро увильнула. В тот момент я как бы увидела себя со стороны и поняла, что похожа на старую детскую игрушку: помните, голова утки, которая раскачивается на длинной деревянной палке? Я попыталась избавиться от этого навязчивого образа, но он не покидал меня ни на секунду.

— Послушай, Бен, — я очень хотела остановить парня, — давай начистоту. Не будем осложнять отношений. Понимаешь, мы так мало знакомы, что сейчас я не могу ответить тебе взаимностью.

Тем временем я проклинала себя за то, что никак не могу откровенно сказать, чтобы он убирался ко всем чертям. С момента первого поцелуя я точно знала, что у нас ничего не получится. Он был мне симпатичен, но сам все испортил нестерпимо хамским поведением. Короче говоря, никакой химической реакции на него у меня не было, и надо было сразу заявить об этом. А теперь, когда дело зашло так далеко, мне уже стыдно было в этом признаться. Я сказала, что сначала все было хорошо, а потом он сам все испортил. Бену это, естественно, не понравилось, но он уже не хотел или не мог отказаться от своего.

То, что произошло потом, я вспоминаю с большим трудом. Не успела я и глазом моргнуть, как он размахнулся и ударил меня по лицу. Это была его первая ошибка. Пощечина была не очень сильной, и это была его вторая ошибка. Если бы он стукнул меня изо всей силы, все могло бы быть по-другому, но он почему-то сдержался. Я наклонилась и прикрыла лицо рукой. На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль, что он, в сущности, прав. Ведь я сама впустила его в квартиру и, вероятно, дала повод для определенных ожиданий. Но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. На смену ей пришла другая — мысль о вопиющей несправедливости и ничем не мотивированной жестокости. В тот момент я совершенно не ощущала боли — только стыд, позор и страшное, ни с чем не сравнимое унижение. По правде говоря, это был самый настоящий шок.

Какое-то время я еще сидела на диване, потом рухнула на пол как подкошенная. Это был интуитивный прием. Когда Бен наклонился надо мной, я собралась с силами, резко согнула ноги, а потом что есть мочи двинула ему в живот. Из его груди вырвался тяжелый сдавленный звук «уфф», он согнулся в три погибели, а потом медленно опустился на диван.

Знаете, что ощущает человек, полностью поглощенный сексом? Ровным счетом ничего, кроме неописуемой радости от торжества плоти. Он погружен в свои чувства и не обращает внимания на то, что происходит в этот момент вокруг. Другими словами, человек полностью теряет контроль над своими поступками. Только потом вдруг обнаруживает, что вся спина исцарапана до крови или покусаны губы. Давно уже известно, что, занимаясь сексом, люди испытывают нечто вроде транса, всецело концентрируя свое сознание на внутренних ощущениях. Нечто подобное произошло и со мной в тот вечер.

Я перестала ощущать себя незабвенной Мэри Ричардс, а вместо этого в моем затуманенном сознании стал смутно проявляться печальный образ Эльвиры, Повелительницы Тьмы из нашумевшего в свое время фильма, где героиня вступила в единоборство со своим дядей — злым демоном. Оставалось лишь сожалеть о том, что у меня не было в этот момент острых каблуков, как у нее, чтобы поразить злого демона Бена. С каким бы удовольствием я вонзила каблук в его башку, но, к сожалению, это была лишь мечта. И все же я была рада, что не успела снять ковбойские ботинки с крепкой подошвой. Они сослужили мне добрую службу. Опомнившись, я вскочила на ноги и хотела было нанести еще один удар, но не успела: Бен пришел в себя и бросился на меня. Я попыталась увернуться, но не смогла. Он повалил меня на пол и стал молотить кулаками, потом схватил одной рукой за горло и стал душить. Я извивалась и дергалась, пытаясь хоть как-то ослабить его мертвую хватку. Поначалу мне это не удавалось, но потом, к счастью, я освободила одну руку и вцепилась пальцами в его физиономию.

В этот момент я полностью разгадала его тактику. Он, вероятно, не оставил надежды изнасиловать меня, но при этом хотел, чтобы я была в полном сознании. Именно поэтому он стремился не переусердствовать и не вырубить меня в самый ответственный момент. Если бы он хотел одолеть меня любой ценой, ему это не составило бы большого труда. Тут меня осенило — надо обмануть его с помощью его же тактики! Вместо дальнейшей борьбы я вдруг обняла его за шею и прижала к себе. Он поначалу опешил, долго смотрел на меня, не веря собственным глазам, даже начал плотоядно ухмыляться, и я решила воспользоваться благоприятным моментом, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Слегка прижав его голову к себе, я неожиданно отпрянула, а потом изо всей силы ударила его головой в переносицу. Он громко вскрикнул, на мгновение отпустил меня, пытаясь закрыть лицо руками, а я выскользнула из-под него и бросилась к двери. Однако он тоже не дремал и успел схватить подол моей юбки. Она затрещала и расползлась по швам. Пока я пыталась освободиться от остатков изорванной юбки, Бен нагнал меня, схватил за плечи и швырнул об стену. Я ударилась головой о полку с сувенирами и сорвала ее со стены. Кстати, полка смягчила удар, иначе я бы грохнулась о стену и осталась в прихожей навсегда.

Не долго думая, Бен подхватил меня за руки, поволок в гостиную, где с силой швырнул на диван. В последний момент я изловчилась и нанесла ему сильный удар ногой в пах, как раз по его возбужденному органу. Бен заорал во всю глотку и так свирепо зыркнул на меня, что я даже глаза закрыла от страха. Это был удачный удар, но он же мог сыграть со мной плохую шутку. Я поняла, что теперь он хочет только одного — убить меня. Во всяком случае, мне так показалось. Не случайно же все специалисты-психологи неустанно твердят: не злите насильника, не лишайте шанса на победу, иначе он может мгновенно превратиться в убийцу. Однако даже они не понимают одной простой вещи — как велико наслаждение видеть скорчившегося от боли мерзавца, придерживающего обеими руками свое пострадавшее мужское достоинство!

Пока он стонал от боли и пытался прийти в себя, я приняла решение. Если до сих пор я просто хотела защитить себя от посягательств этого подонка и поэтому всегда отставала от него на шаг, теперь я была готова перейти в наступление и покончить с ним. Раз он хочет убить меня, то и я свободна в своих действиях. В голове промелькнуло несколько спасительных идей. Первая показалась мне самой реальной — схватить бейсбольную биту, которую я купила пару лет назад специально для самозащиты, и двинуть его изо всех сил. Однако добраться до биты было не так уж просто: она стояла в дальнем углу возле изголовья кровати и опиралась одним концом на книжную полку. Нужно было любой ценой дотянуться до нее. Но как?