я останусь один. Ты самый опасный из врагов Альвенила. А ещё ты несколько раз обманул смерть, тебя не удалось убить ни Нилетсалву, ни Альвенилу. Герой из легенд, более того, живая легенда. И вот, ты приезжаешь с отрядом бойцов в Пустые земли. Убеждаешь Тольяана сдаться мне. Готов сражаться за меня против великанов. Но не требуешь, не просишь ничего в замен. Зачем ты всё это делаешь?

— Я преследую свои цели, и у меня свой путь. Но часть дороги у нас совпадает. Скажи мне Олланд. Кто кроме тебя видел алые вспышки, красные молнии или нечто подобное, а потом остался жив?

— Кольн — сквозь зубы процедил Олланд. — Значит он проболтался тебе.

— Нет. А он их видел? Я то думал что он дольше пяти минут тайну хранить не способен. Интересно, интересно. Про красные вспышки я догадался сам. Хочешь знать, что это?

— Конечно хочу.

— Я сам не знаю точно. Но по информации, которая у меня есть, это смеси власти, агрессии, и силы воли. По крайней мере, мне кажется, что именно эти компоненты, в разных пропорциях. Когда тебя охватывает ярость, твои сверхъестественные силы, управлять которыми ты не умеешь, вырываются из тела которое не может тебя сдержать. Это намного сильнее любой магии. Это не изменяет реальность: это реальность рвёт, ломает, уничтожает. Нилетсалв мог вырывать из других миров чудовищ и могущественных существ, называемых богами. Настолько он был могущественен. Чем сильнее эта способность — тем сложнее её сейчас пробудить. Она скрывается, ведь Альвенил убивает тех, кто представляет для него опасность. Есть ли кто либо, кроме тебя и Коленена, кто видел это, и остался в живых.

— Однорукий воин в белом. Когда меня свергли он смог выдержать мой удар.

— Расчленитель. К счастью он погиб до кого, как мог бы должить об этом Альвенилу. Олланд, твоё могущество огромно, но ты не знаешь как его использовать. Те, кто обладали подобным могуществом — всегда были невероятно властолюбивы, горды и агрессивны. Ты всегда стремился к власти. Твои непомерные амбиции рано или поздно столкнут тебя с Альвенилом, и тогда один из вас умрёт. Я хочу что бы умер Альвенил. Поэтому я тут. Пока Альвенил не знает о том, насколько ты могущественен, у тебя есть время на подготовку. И шанс победить.

— У Альвенила такая же сила?

— Нет. Но он умеет многое другое.

— Что ж, — Олланд улыбнулся. — Если я убью Альвенила, то остановить меня не сможет никто. Я завоюю весь мир. Кстати, мне кажется, или вдали уже видны великаны.

— Да, они.

— Устроим им весёлую встречу — улыбнулся Олланд, и сжал рукоять своего молота.

Король Олланд.

Эпилог

Да, я могу

Вмешаться в ход бытия

И без труда для себя

Любую душу воскресить мгновенно.

Но почему

Я должен слушать тебя?

Судьбы решенья менять,

Ради чего мне спорить со вселенной?

Из рок-оперы Орфей

Потолок пещеры уже давно не освещали светильники и лампады. Одни догорели, другие разбились. Но спуск вниз Кленол видел отлично — у эльфов очень развито ночное зрение. Ловушки на пути вглубь были частично сломаны, частично открыты. Один из стражников — крупный минотавр, был мёртв уже много месяцев. Его разлагающийся труп отвратительно вонял. Рядом валялся труп чёрного льва. Причина смерти которого была загадочна, как кривой меч минотавра, которым лев был проткнут. Кленол и Огал двигались абсолютно бесшумно.

— Как они отсюда выбрались? — спросил Кленол.

— Прямо за каменным троном был запасной выход. Когда завалило вход, Олланд убил Стального монстра и выбрался через него. Или его кто то вытащил. — ответил Огал.

— ММММннннн — Мьякам душитель попытался вставить пару слов в разговор эльфов. Но получилось только мычание. Почему то когда жертве затыкают рот, ей становится очень сложно говорить.

— Ты знаешь, планирует ли Альвенил на место Расчленителя кого то поставить? — снова спросил Кленол.

— Да. Думаю ты будешь приятно удивлён, когда узнаешь кого. Минуты через две.

Вход в зал в конце пещеры был расчищен. Ещё недавно он был завален обрушившейся частью потолка. Скрючившись на полу лежал огромный металлический труп. Тело стального монстра было обгоревшим, во многих местах оплавившимся. Но к нему кто то приплавил новую лапу, вставил в пасть часть выбитых зубов. На его изуродованной голове, на корточках, сидел человек белом, явно косящий под Расчленителя. Почти также одет (а Расчленитель умел стильно одеваться), из оружия ритуальный топорик и одноручный арбалет. На плечи был накинут белый плащ, закрывавший его руки. Чувствовалось в сидящем что то не человеческое, хотя Кленол не мог понять что. Лицо сидящего было закрыто маской и капюшоном, глаза защищали зеркальные очки. Альвенил, закинув ногу на ногу, лежал на туловище монстра. Когда Кленол и Огал вошли, он даже не повернул к ним головы. Кленол перерезал верёвки, которыми Мьякам был связан. Выдернул из его рта кляп.

Мьякам с огромным трудом встал. Зрелище он представлял из себя грустное.

— Приветствую тебя, Мьякам. — Голос Альвенила был настолько холодным, что у Кленола пошёл мороз по коже.

— За что вы так меня? Я ж ничего не нарушал? — тихо спросил Мьякам.

— Притворяешься невинной овечкой, Мьякам? — Ни голос, ни лицо Альвенила не выражали ни каких эмоций. — Мне не нужны причины и оправдания что бы использовать тебя. Думаю тебе будет приятно узнать, что я хочу воскресить нашего общего знакомого (Альвенил похлопал рукой Стального монстра). Для этого понадобится много жизненной силы. Свою жизнь я экономлю, к тому же я её недавно очень крупно потратил. Значит нужен донор. Из тебя выйдет отличный донор: куча энергии, жизнь ключом кипит, а страх — у тебя такой мощный, липкий, густой страх… Давно я для экспериментов не использовал такой качественный материал. Ты очень крут, Мьякам Душитель, возможно, для воскрешения Монстра мне придётся замучить только тебя. Да, это очень больно. Но быстро, так что не волнуйся. Он (все сразу поняли что Альвенил говорит про того кто в белом) свой пирог доесть не успеет, как твой дух, если от него что ни будь останется, отправился в мир мёртвых людей. Мир где никогда не поют птицы, где не встаёт и не заходит солнце. Мир где нет ни страданий, ни радости.

— Но ваше величество! — Мьякам бросился к его ногам Альвенила, я ведь верой и правдой служил вам столько лет! Сражался за вас, Кровь за вас лил! Пощадите меня, умоляю!

— Что правда, то правда. Служил ты мне верой и правдой, и сражался и кровь лил. Альвенил бросил взгляд на фигуру