Ну, вы не торопитесь, – голос сантехникапотеплел, – я уж сперва, это… работу сделаю, а то как бы не отвлечься!Сейчас, я тут близехонько, за инструментом сгоняю!

Катя действительно не успела и глазом моргнуть, каксантехник снова появился, на этот раз с железным чемоданчиком.

– Щас, все будет в лучшем виде, – бормотал он, хлопочанад замком, – сей секунд…

Он напрягся, ухнул, и дверь распахнулась.

– Сева! – закричала Катя, входя в квартиру. –Сева, ты жив?

– Жив, – вполголоса отозвался небритый человек вдлинных сатиновых трусах и выцветшей майке, вываливаясь навстречу ей изполупустой комнаты. – Ты чего же это устроила, Катерина?

– Ой, – Катя почувствовала запах многодневного перегараи попятилась. – А мне… жена твоя сказала, что ты тут болеешь… ну я ирешила тебе лекарства привезти… и фруктов…

– К… каких фруктов! – простонал человек, в котором Катянаконец с трудом узнала своего коллегу и приятеля. – Лучше бы ты мнепол-литру привезла! Или хоть эту… настойку овса! А ты дверь взломала, теперьчто же будет!

– Известно, что будет! – раздался за спиной Катериныжизнерадостный начальственный голос. – Будет проверка нецелевогоиспользования помещений, предоставленных под мастерские! Комиссия жилищногокомитета!

Катя обернулась и увидела протиснувшихся следом за ней вквартиру людей. Их было трое – двое мужчин неопределенного возраста иофициального телосложения и женщина лет сорока с неприязненно поджатыми вниточку губами. Каким образом они оказались в совершенно пустом дворе, быловыше Катиного понимания. Разве что сидели в засаде вон в том деревянном ящикедля метелок и прочего дворницкого инвентаря…

– Так! – радостно проговорил идущий впереди мужчина,прижимая к животу портфель. – Налицо нецелевое использование! – Онотпихнул Катю в сторону, ворвался в комнату и обвел ее орлиным взглядом. –Имеет место диван, на диване разложенная постель! И еще раскладушка! И столобеденный! Со следами пищевых остатков и грязной посуды! В то же время никакихкартин или скульптур не наблюдается! И вообще никаких следов творческогопроцесса! Мало того, – мужчина громко принюхался, – ощущается сильныйзапах спиртных напитков, и под кроватью большое количество пустой стеклотары!Будем составлять протокол! Вам помещение предоставлено городом в качестветворческой мастерской, чтобы вы в нем, извиняюсь, творили, а вы вместо этогочто? Вы вместо этого тут проживаете и, извиняюсь за выражение, распиваетеспиртные напитки!

– Клевета! – воскликнул Всеволод, – Я здесь именнозанимаюсь творчеством! А диван – это чтобы можно было отдохнуть в процессе! Яимею право отдохнуть посреди рабочего дня? И стол! Вы вот обедаете в серединерабочего дня?

– Я обедаю в учреждении общественного питания! В положенныймне обеденный перерыв! А отдыхать посреди рабочего дня в горизонтальномположении не положено!

– А я не могу обедать в этих ваших учреждениях общественногоотравления! У меня от столовской еды несварение желудка! И вообще я творческийработник, у меня спеси… специ… специфические условия труда!

– А где следы вашей творческой деятельности? Вы вотконкретно кто – живописец или этот… скульптор? Если живописец, так должны бытьв наличии картины, а если скульптор – тогда статуи и памятники заслуженнымлюдям! Где это все?

– А я художник-концет… концерт… концептуалист! –Всеволод с трудом выговорил сложное слово и с гордостью оглядел присутствующих. –Я создаю не картину, а концепт!

– Тогда предъявите комиссии этот ваш контрацепт! –выпалила дама, разжав свои узкие губы.

Концепт нельзя предъявить человеку, далекому отискусства! – обиженно ответил Всеволод. – Он у меня здесь! – Ион выразительно постучал себя кулаком по лбу.

– Знаю я, что у вас там, – возразил председателькомиссии, расстегивая портфель. – Короче, будем составлять протокол, разникаких картин и статуй нету!

– Эх, Катерина, что же ты устроила, – горестнопроговорил Сева, когда за членами комиссии закрылась дверь и в мастерскойнаступила относительная тишина. – Эх, Дронова… тоже, вроде, творческийчеловек, а совершенно никакого в тебе понимания! Теперь ведь мастерскуюнепременно отберут…

– Сева, ты меня извини, – оправдывалась Катя,выкладывая на стол фрукты. – Мне же ведь твоя жена сказала, что тыболеешь… Ну я и решила тебя проведать, лекарства, витамины, то да се… мало ли,ты тут лежишь в горячке, а тебе и стакан воды никто не принесет. ..

– Воды! – возмущенно воскликнул Сева. – На фигамне эта вода? Что я, гусь водоплавающий? Вода, она из-под крана течет! Вот еслибы ты мне другого чего принесла…

– Так ты, значит, в пассивной стадии! – догадаласьнаконец Катерина.

Все друзья и знакомые Всеволода знали, что он попеременнонаходится то в пассивной творческой стадии, то есть в запое, то в активной, тоесть во временной завязке. Сам Всеволод утверждал, что во время запоя оннакапливает творческую энергию, почему и называл эту стадию своегосуществования «пассивным творчеством». В промежутках между запоями онреализовывал накопленную энергию, создавая свои полотна, поэтому периоды«завязки» именовал «активным творчеством». Однако он твердо держался тогомнения, что никакое творчество без запоев совершенно немыслимо. По крайнеймере, для него.

Характерно, что бывшая Севина жена Люся придерживалась наэтот счет совершенно другого мнения и на время «пассивной творческой стадии»старалась отправить своего мужа куда-нибудь подальше. Как оказалось, нынешняяжена Муся была с ней в этом вопросе полностью согласна.

У Катерины же совершенно выскочили Севкины проблемы изголовы, они слишком давно не виделись.

– Ну да, в пассивной… – подтвердил Всеволод и снова горестновздохнул. – Что же ты, Дронова, устроила! Мне теперь перед Генкой никогдане оправдаться! Ведь точно теперь отберут мастерскую! Как пить дать, отберут!

– Перед Генкой? Перед каким Генкой? – растерялась Катя,на всякий случай оглядевшись по сторонам.

– Да перед Генкой Суглинским! Чья мастерская. .. – Севаопустил голову. – Он сам сейчас в творческой командировке, в Венесуэле,тамошних нефтяников рисует по заказу одного олигарха, а меня пустил в своюмастерскую… пока я в активную стадию не перейду. Только, само собой, взял сменя слово, что я комиссию сюда ни под каким видом не пущу. А тут, Дронова, тысо своим человеколюбием высунулась! И что теперь делать? Ты сходи, что ли, ваптеку, принеси мне настойки боярышника пузырька три, или овса, тоже можно…мне, это, стресс срочно снять требуется…

– Ты что, Сева, – ужаснулась Катерина. – Я,интеллигентная женщина, жена профессора, известного, уважаемого человека икрупного ученого, буду в аптеке покупать настойку боярышника? Что обо мне людиподумают?

– Да брось ты! Я знал одну жену академика, которая каждоеутро для этого самого академика огуречный лосьон покупала! А тут – настойкабоярышника, приличный продукт! Можно сказать, экологически чистый! Ты лучшеподумай, что мне Генке сказать! Он послезавтра из своей Венесуэлы прилетает, икуда ему прикажешь деваться? У него, кроме этой мастерской, никакой жилплощадинет!