– Может, я выясню это сама, – говорю я.

Рона откидывает голову назад и хихикает:

– Сильно сомневаюсь в этом.

Я подумываю о том, чтобы использовать книгу как оружие и ударить ее, но она достает телефон и держит его, как будто читает сообщение.

Затем она начинает пятиться и уходит, не сказав больше ни слова.

Когда я покидаю здание и выхожу на прохладный вечерний воздух, в голове у меня немного проясняется, и я понимаю, что в какой бы ситуации ни оказалась, это намного интереснее, чем любой роман Данте Валгейта.

Когда я подхожу к машине, Сэм подключает наушники к телефону, с минуту жестикулирует, виновато улыбаясь, затем, выезжая с парковки, пускается в ругательства по-французски.

Пока он ведет автомобиль, разговор продолжается, временами накаляясь. Впервые в жизни я жалею, что не выбрала французский, вместо того чтобы получить более легкую оценку по испанскому.

Он не заканчивает разговор, пока мы не добираемся до Стоу.

– Прости, Мика. Ненавижу, когда люди так поступают со мной, но я должен был ответить на этот звонок.

Он сворачивает на мою улицу, и я вижу, что абуэла уже стоит около машины. Черт!

– Что там произошло?

Он вновь наклоняет голову набок.

– Что ты имеешь в виду?

Эмм… с чего бы начать?!

– Я про Данте Валгейта. Вы вели себя очень странно. Потом я столкнулась с Роной, и она начала издеваться надо мной. И этот звонок сейчас звучал так, словно это был серьезный спор.

Сэм отмахивается от моих слов:

– Валгейт всегда был головной болью. – Пауза. – То же самое касается и Роны. А спорил я с отцом.

– Твой отец говорит по-французски?

Сэм пожимает плечами.

– Сейчас он во Франции, так что…

Как будто это все объясняет.

– И о чем вы спорили?

– Он начинает терять терпение из-за одного дела, которое, по его мнению, я должен закончить. И он не перестает напоминать мне о нем. Это так раздражает.

Мы подъезжаем к дому. Время на исходе.

– Какое дело?

Он останавливает машину и проводит рукой по лицу, словно пытаясь что-то стереть.

– То, которое я больше не хочу делать.

– Мигуэла! – рявкает абуэла с подъездной дорожки, и мы с Сэмом поворачиваем головы в ее сторону – ее руки уперты в бока, а губы плотно сжаты.

– «Костко» ждет, – пожав плечами, заключает он.

Черт.

9

Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя.

Откровение 3:3 ап. Иоанна Богослова

Еженедельная поездка в «Костко» мучительна. Даже более мучительна, чем обычно, потому что она сократила мое время с Сэмом, а еще я умираю от желания поговорить с Зи о том, что я узнала, но телефон разрядился, прежде чем я смогла закончить сообщение. И боже упаси, чтобы у абуэлы в машине был шнур для зарядки. На самом деле, поскольку этой машиной в основном управляют хомячки на колесе под капотом, у нее все равно не хватило бы на это сил. («Я знаю, что мы можем позволить себе новую машину, Мигуэла! Но зачем она нужна нам? Эта работает просто отлично, gracias a Dios»[26] .)

В довершение всего, когда мы выезжаем на шоссе между штатами, абуэла делает вдох, как будто готовится к глубоководному погружению, и начинает:

– Нам нужно обсудить тот колледж в Калифорнии, в который ты подала заявление за моей спиной.

– Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.

– Я знаю, как он называется. Не будь такой высокомерной.

Наступает долгое молчание, а затем она прерывает его:

– Ты должна забрать заявление.

– Нет! Это мой выбор. И я не хочу больше разговаривать с тобой об этом!

Она смотрит на меня, потом ее взгляд возвращается к дороге, ее больные артритом пальцы сжимают руль на десяти и двух часах. Затем менее уверенным голосом она говорит:

– Ты изменилась в последнее время, Мигуэла. Я боюсь за тебя.

Я не могу отделаться от мысли, что она имеет в виду инцидент с лестницей. Я напугала ее. Но правда в том, что в эти дни я боюсь сама себя.

Остаток поездки проходит в тишине, а когда мы сворачиваем за угол на Мейпл-стрит, нас встречает стена мигающих синих и красных огней в угасающем послеполуденном свете.

– Что происходит? – Мой голос напряжен до предела.

– Ay Dios, это мистер Пембли? – спрашивает абуэла и перекрещивается.

Когда мы подъезжаем ближе, я не могу сдержать громкий вдох:

– Нет, это наш дом!

Абуэла паркуется перед домом соседа за вереницей машин с горящими фарами на крышах. Впереди я замечаю грузовик Барри и стоящего рядом с ним Рейджа. Я выскакиваю, как только машина останавливается, и подбегаю к друзьям.

– Мика, мы пытались до тебя дозвониться. – Он берет мои трясущиеся руки в свои. – Почему ты не отвечала?

– У меня сел телефон, пока мы были в магазине. Что случилось?

– Мы с Барри ехали по городу, когда услышали по полицейскому сканеру сообщение о взломе. Когда они назвали адрес, мы сразу же приехали сюда.

Слава богу, Барри работает в спасательном отряде, и у него дома и в грузовике есть полицейский сканер.

Абуэла тихо подходит к нам.

– Рагуил? ¿Qué pasó?

Рейдж обнимает каждую из нас за плечи и ведет к дому.

– Мистер Пембли заметил, что ваша входная дверь открыта. Поскольку он знал, что сегодня день «Костко» и вас нет дома, он позвонил в полицию.

Впервые жизни я благодарна излишне любопытным соседям.

Мы подходим к входной двери и попадаем в кипучую деятельность.

– Здесь беспорядок, но полиции нужно понять, украли ли что-нибудь, – сообщает Рейдж.

Я обвожу взглядом гостиную, и мое горло сжимается. Вокруг стоят люди в форме: тихо разговаривают, что-то записывают, осматривают наши вещи. Мебель перевернута, ящики письменного стола выдвинуты, полки пусты, а мои драгоценные книги разбросаны по полу. Даже издалека я вижу, что моя комната находится в том же состоянии. Тошнотворное чувство поселяется у меня в животе, и я жалею, что не могу просто выбежать и не возвращаться. Я смотрю на абуэлу, стоящую рядом со мной, у нее бледное лицо, но я замечаю, как в ней разгорается огонь. Она разозлилась.

Молодой полицейский подходит к ней:

– Миссис Анхелес, я офицер МакХью, и я…

– Я знаю тебя, дорогой. – Она рассеянно похлопывает его по руке – Я с твоей мамой вместе хожу на вязание, помнишь?

Полицейский слегка теряется, но продолжает, словно у него есть шпаргалка, по которой он говорит:

– Понимаю, это тяжело для вас, но я должен задать вам