— Что вы бы хотели дискредитировать Никерсона.

— Я бы хотел выяснить факты.

— Он говорит, что отказался позволить своему офису таскатьдля вас каштаны из огня.

— Это означает, что вы не можете побеседовать с Никерсоном?

— Прокурор говорит, что не могу.

— И Большое жюри тоже не сможет?

— Об этом я его не спрашивал.

— Могу я спросить, каков ваш род занятий, мистер Гарфилд?

— У меня здесь скобяная лавка.

— А у вас есть собственность в Санта-Ане?

— Нет.

— И свободных земельных участков тоже нет?

— Ну… я получаю доход с одного участка в Санта-Ане.

— Понятно.

— Что вы имеете в виду?

— То, что я не хотел бы оказаться на вашем месте.

Если Ситрес-Гроув заполучит завод, вы потеряете всякоевлияние. Если его заполучит Санта-Ана, все скажут, что вас подкупили. Положениеу вас незавидное.

Гарфилд уклонился от этой темы.

— Единственная автомобильная компания, которая могла быпойти на такой шаг, категорически это отрицает.

— А вы помните британских чиновников, которые категорическиотрицали, что Британия отказалась от золотого стандарта?

Он задумался над этим.

— Если никакая компания не планирует строить здесь завод, —продолжал я, — как случилось, что по крайней мере двое, а может быть, и всеваши советники, получили по две тысячи долларов на их предвыборную кампанию?

— Это меня тоже беспокоит, — признался Гарфилд.

— Неудивительно. Позвольте спросить еще кое о чем.

Могут ли вопросы, которые вы задали бы Никерсону об этихвкладах, если бы повидались с ним, как-нибудь отразиться на его показаниях поделу Эндикотта?

— Не вижу для этого никаких причин.

— И я не вижу, — подтвердил я. — Тогда почему окружнойпрокурор держит его в изоляции? Ну, мне пора, мистер Гарфилд, у меня назначенавстреча. Всего хорошего.

Хелен Мэннинг принарядилась для нашей встречи.

Вкус в одежде у нее был отменный. При этом она побывала всалоне красоты и проделала с собой то, что помогает некоторым женщинам носитьлюбую одежду так, как будто они приобрели ее в лучших парижских магазинах.

Мы выпили пару коктейлей. Когда дело дошло до заказа обеда,Хелен попыталась подсчитывать калории, но быстро подчинилась официанту, меню имоим предложениям. В итоге она съела омара, салат из авокадо и грейпфрута,томатный суп, филе миньон и сладкий пирог.

Мы пошли к ней в квартиру, и Хелен принесла бутылку мятноголикера. Она убавила свет, так как у нее устали глаза после долгой работы, исела, закинув ногу на ногу. Ножки у нее были отличные, да и вообще в полумракеей можно было дать не больше двадцати двух лет. Когда я видел ее стучащей намашинке в офисе, она выглядела на все тридцать пять.

— Что вы хотите знать? — спросила Хелен.

— Вы работали у Карла Карвера Эндикотта?

— Да.

— В качестве кого?

— Личного секретаря.

— Ну и как вам у него работалось?

— Великолепно.

— Он вел себя как джентльмен?

— Во всех отношениях.

— Даже в личных?

— Личных у нас не было — только сугубо деловые.

Если бы он не был настолько джентльменом, чтобыпридерживаться этой программы, то я была вполне леди, чтобы на ней настоять.

— Вы много знали о его делах?

— Да.

— Как насчет его честности?

— Он был безукоризненно честен. Лучшего босса нельзяпожелать.

— Почему же вы уволились?

— По личным причинам.

— По каким?

— Атмосфера в офисе несколько изменилась.

— В каком смысле?

— Трудно описать. Мне не нравились некоторые девушки,которые со мной работали. Я могла найти работу где угодно и не должна былатерпеть неприятное окружение. Поэтому я ушла.

— С дурными чувствами?

— Конечно нет. Мистер Эндикотт дал мне отличные рекомендации.Если хотите, могу показать.

— Да, пожалуйста.

Хелен Мэннинг вышла в спальню и принесла бланк «Эндикоттэнтерпрайзис» с отпечатанным текстом, в котором Эндикотт характеризовал ее каккомпетентного секретаря, проработавшего у него много лет и ушедшего пособственному желанию, о чем он крайне сожалеет.

— Вскоре после этого, — сказал я, прочитав рекомендацию, —вы отправились побеседовать с миссис Эндикотт, не так ли?

— недоверчивым тоном воскликнула она.

— Да, вы.

— Разумеется, нет! Я видела миссис Эндикотт в офисе однаждыили дважды. Конечно, я знала, кто она, и здоровалась с ней, но не более того.

— И вы ни разу не говорили с ней после того, как уволились?

— Возможно, пожелала ей доброго утра при встрече на улице,но я этого не припоминаю.

— Вы не звонили ей по телефону и не спрашивали, где бы вымогли с ней встретиться, так как вам нужно кое-что ей сообщить?

— Конечно нет.

— Прекрасно, — сказал я. — Вы бы не возражали в этомпоклясться?

— Это еще зачем?

— Чтобы я мог доложить истинные факты моему боссу и пресечьслухи, которые начали распространяться.

— Не вижу причин ни для каких клятв.

— Но ведь это правда, верно?

— Разумеется, правда. К чему мне лгать?

— Тогда вам ничего не стоит дать клятву.

Несколько секунд она молчала, потом внезапно осведомилась:

— Как вы об этом узнали?

— О чем?

— О том, что я ходила к миссис Эндикотт.

— Вы же утверждаете, что не ходили к ней, и собираетесь вэтом поклясться.

— Хорошо! — огрызнулась она. — Я ходила к ней и рассказалаей то, что, по-моему, она должна была знать.

— Очевидно, вы были злы на Эндикотта? — спросил я.