распознать написанное и получить доступ к тайне, именуемой Обрядом Полиида…»

— Та-ак… — протянул Вадим. — Ключ к шифру есть, уже спасибо. Стало быть, головы ломать не понадобится. Но что за Обряд Полиида?

Вранич задумчиво сдвинул брови.

— Полиид е древнегреческий предиктор… прорицатель. По легенде он воскресил из падших сына царя Миноса. Уврачевал его травами при особом ритуале.

— Вы хотите сказать, что нам предлагают заняться воскрешением из мертвых? Это же чистейшая фантастика!

Будь здесь Александр Васильевич, он бы поддержал своего питомца. Но при этом перечислил бы сотню-другую фактов, заставляющих усомниться в фантастичности процедуры оживления. Привел бы уместные выдержки из Библии и Корана, а также указал на то, что мотивы воскрешения встречаются еще в шумерско-аккадской и древнеегипетской мифологиях. Так, в «Эпосе о Гильгамеше» богиня Иштар грозит: «Проложу я путь в глубину преисподней, подниму я мертвых, чтоб живых пожирали!» А египтянка Исида не стала разводить тары-бары и без лишнего пустозвонства ухитрилась воскресить Осириса, предварительно собрав его по частям, которые были разбросаны по всей стране. Возвращение к жизни умерших практиковали греки Асклепий, Эмпедокл и иже с ними, но все их опыты относились к стародавним временам и не имели документальных подтверждений.

— Я с вами слажен, — молвил научник. — Я тако ж полагаю это фантастичным. Однако, кто заборонит нам провести эксперимент?

Эксперимент — это правильно, это в духе социалистического материализма. Вадим внутренне похвалил серба за разумный подход и подтолкнул Мансура:

— Чего замолк? Дочитывай!

— Это все. — Мансур повернул к нему табличку; начертанное на ней уместилось в один короткий абзац. — Минман йорви сентьет.

— О, вы и кхмерским обладаете! То правдивость: из сей таблицы мы ништо более не поимеем. Зато у нас есть указ: Свиток и ключ к нему.

Вранич находился уже в приподнятом настроении, смирившись даже с потерей сокровищ.

Вадим вел себя куда сдержаннее, каракули на глине его не впечатлили, он все еще воспринимал их как шутку, пусть и раритетную.

— Все это замечательно, но мне бы хотелось узнать, кто такой Учитель, который будто бы воскреснет, если мы постараемся сделать все, как надо. И откуда у него могущество, чтобы покорить мир?

— Мы получим отповедь, когда распознаем Свиток.

— Я знаю, кто он, — сказал Мансур, не дрогнув ни единым мускулом.

— И кто же?

— Имя ему Спитама Зардушт. По-вашему Заратустра.

Глава V,

в которой Вадим обретает ангела-хранителя

О Заратустре Вадим имел представление довольно скудное, почерпнутое, в основном, из скандальной книжки немца Ницше. Но и этого представления хватило, чтобы понять: находка, скорее всего, историческая!

Но, может, Мансур ошибся? Откуда ему знать, кто замурован в камень средь необжитых мест?

— Мне рассказывал один уважаемый человек в Багдаде, — степенно начал Мансур. — Зардушт простился с земным бытием в городе Балх, который был тогда столицей Бактрии. Его могила не сохранилась, и этот человек уверял меня, что своими глазами видел древнюю клинопись, где говорилось, что Зардушт завещал бросить себя после смерти на растерзание зверям.

— Как истый маздеист, — вставил Вранич.

— Да… Но его почитатели не посмели осквернить тело пророка, они положили его в хрустальный гроб и оставили в Балхе. А оттуда его забрал Искандер.

— Македонский? — догадался Вадим.

— Он. Как передавали из уст в уста индусы, Искандер отдал почести избраннику неба и выстроил для него храм. Искандер не предполагал, что дороги, ведущие к святыне, запустеют и эта местность станет прибежищем черепах и ядовитых фаланг…

Охваченный волнением Вранич бессвязно затараторил:

— Зороастр… основатель мировой религии… перс?.. индиец?.. халдей?.. наука не определилась… ни с чем не сравнимое влияние на современников… реформы мировоззрения… позднейшие источники приписывают ему сверхъестественные умения…

— Да, — подумалось Вадиму, — этот оракул в свое время перетряхнул немало умов. А что было бы сегодня, если б он нечаянно воскрес? Послушали бы, нет?

Сказки… Но Вранич загорелся, скачет, как кузнечик, предвкушает фурор. Оживет или не оживет достославный пророк — это бабка надвое сказала, но само обнаружение его плоти, да еще в таком хорошем состоянии, вызовет ажиотаж в научном сообществе.

Научник любовно упрятал сакральную табличку в седельную суму и возгласил:

— По коням! Грядем в фортецию!

Вадим переминался с ноги на ногу у обезглавленного и развенчанного Хруща.

— А с ним как? Оставим тут?

Вранич взлетел на своего мерина и оттуда, сверху, не колеблясь, вынес приговор:

— Сей крадун загинул како пес. Схоранивать его по-людски — много чести.

Так и приняла пустыня в свои объятия проходимца Хрулева, окончившего многолетнюю карьеру сколь нежданно, столь и бесславно. Изжариваться бы ему в этом медленном крематории не месяц и не два, но дело ускорят птицы и животные — съедят все, что сумеют откусить и отщипнуть, а кости укроет наметенный ветром песок. Аминь!

Обратно ехали аллюром, не давая лошадям передыху. Не терпелось снова посмотреть на мумию, заточенную в хрусталь, как ископаемая муха в янтарь.

По дороге Вранич разглагольствовал на тему похоронных зороастрийских обрядов. Адепты этой доисламской и дохристианской веры относились к покинутой душами плотской шелухе как к мусору и следили, чтобы она не контактировала с природными средами — в особенности с землей и водой. Считалось, что тлен отравляет любую стихию, а это наносит вред живущим. Поэтому трупы укладывали на помосты, а то и заточали в так называемые «башни молчания», лишенные крыш и испещренные отверстиями для проникновения пернатых и четвероногих. Поскольку покойник в крепости Янги-Таш не предназначался для съедения, его заключили в непроницаемую капсулу — опять же для исключения контактов с почвенной и водной средами. Вкупе с символикой на стенах и обнаруженными предметами все указывало на зороастрийцев. Следовательно, факты не противоречили заявлению Мансура о том, что упокоенный — это сам зачинатель культа. К кому бы еще проявили такой пиетет?

— На жалость, достоверных портретов Зороастра не сбереглось, — сетовал научник, когда все трое, вернувшись в крепость, сгрудились возле саркофага. — Посему нема примеров для сличения внешности. Брада, усы — их тогда носили все персианцы.

Вадим не сводил глаз с лежавшего в озаренной фонариком призме человека и невольно ежился. А ведь как живой! Что если не врут трактаты и существует какое-то заветное таинство, способное вернуть его из Аида, Эдема… или куда он там, в соответствии со своим вероучением, попал после смерти?

Бред, бред! Однако, стань обретение духовидца достоянием гласности — фанатики устроят шумиху, беспорядки. Им только кинь приманку — раздуют пожар, от которого рогатых в аду затошнит. Зороастр — фигура более чем огнеопасная. И вот что занимательно: за две с гаком тысячи лет его образ потускнел, созданное