— Какую правду?

— Всю, как есть.

Обменявшись взглядами, мы с Нелли завопили еще громче:

— Ты сошла с ума! Всю, как есть, правду?

— Ну да, — подтвердила Алиса, — иначе он не отпустил бы меняв Москву.

— И что ты ему сказала? — ставя руки в бока, приступила кдопросу Нелли.

— Что у Сони в квартире ремонт, а соседи постоянно вызываютмилицию, и ей нужен надежный свидетель, чтобы подтвердить, что в два часа ночиникто не стучит, иначе придется платить крупный штраф. К тому же у Сони оченьсложная болезнь, требующая постоянного моего присутствия, а родственникам нанее наплевать и, кроме меня, ее спасти некому, — скороговоркой проговорилаАлиса.

Я с трудом удержала глаза на их привычном месте, но со ртомсладить не удалось, он рискованно распахнулся. С Нелли, похоже, происходилонечто подобное.

— Так это правда? — глядя с безграничным удивлением,спросила она.

— Если у тебя это правда, тогда что же у тебя ложь? —поинтересовалась я.

Алиса хлопала своими «потрясными» ресницами и смотрела снепониманием.

— И Герман поверил в такую чушь? — изумилась Нелли. — Тыхочешь сказать, что он проглотил этот коктейль из нелепицы, лжи, бреда итарабарщины?

— Ну да, он всегда мне верит, — подтвердила, явно неосознавая происходящего, Алиса.

— Несчастный, — воскликнула Нелли, — я думала, что емунесладко, но не подозревала, как!

— Не волнуйся, он и не слушал ее словопотока, — решилавступиться я за Германа, — просто кивал головой и размышлял о своем. Думаешь,его интересует наша возня? Ему достаточно и того, что сама Алиса абсолютноуверена — ей надо в Москву. Если ей надо, отговаривать бесполезно. Так к чемуаргументы? Герман доверяет жене и не без причин.

Алиса неожиданно вспыхнула. Ее легкий бронзовый загарпотемнел и приобрел некоторую багровость. Это навело меня на мысль, что совестьАлисы не так чиста, как нам кажется.

— Ой, у меня заболела голова, — схватилась я за виски.

— Неудивительно при таком образе жизни, — сказала Нелли,устремляясь на кухню. — Сейчас принесу лекарство. Я увязалась за ней.

— Как думаешь, она не лжет? — шепотом спросила я, едва мыостались одни.

— Наверняка нет. Я верю каждому ее слову, — категоричнозаявила Нелли.

— И уподобляешься вечно обманутому Герману. Что это,например, за знакомый на черном «Мерседесе», о котором толковала тетушка?

— Твоя тетушка и соврет — недорого возьмет.

— А если нет? А если она сказала правду?

— Послушай, но почему ты не допускаешь, что Алиса моглазавести на стороне интрижку? — капая какую-то гадость в стакан, предположилаНелли. — Десять, одиннадцать, пятнадцать… Алиса в прекрасной форме, ещепривлекательна и вполне могла одуматься и сообразить, как бездарно прошла еежизнь. Тридцать, сорок, сорок пять… Вот, выпей.

Нелли протянула мне стакан с ужасающей гадостью. Я, некапризничая, проглотила.

— Ты хочешь сказать, что она бросилась наверстыватьупущенное? — спросила я.

— А почему бы и нет?

— Ну да, когда перед ней два таких примера, — констатировалая, имея в виду себя и Нелли, живущую в постоянной готовности.

— Да, удивляюсь, как Герман вообще не запретил ей с намидружить, — согласилась она.

— Боюсь, это его роковая ошибка. Если Алиса и в самом делерешила ему изменить, меня будет мучить совесть.

— Ах, брось, — рассердилась Нелли. — С нами она, конечно,насмотрелась, но дело не в этом.

— А в чем?

— Просто до сих пор ей не попадался мужик лучше Германа.

— Если ей повезло, что ж, я рада.

— Проще не бывает, — охотно подтвердила Нелли, — Германдалеко не венец творения, и, боюсь, бедная Алиса слишком поздно узнала об этом.Как бы не удавилась от досады за беспутно прожитые годы.

— Ой, что ты говоришь, — всплеснула я руками. — С Германомона счастлива, почему бы ей с ним не жить.

— С другим может быть еще счастливей…

Я нетерпеливо прервала садистские предположения Нелли:

— Вероятно, и сюда-то она приехала с этим… с ним… Ну, тыпонимаешь, о ком говорю.

Что-то помешало мне так в открытую дать определениеизбраннику Алисы. Слово «любовник» в сочетании с именем «Алиса» не вязалосьникак и выглядело кощунственно. Но тем не менее, вероятней всего, это именнотак.

— Да-а, повзрослела наша девочка, — грустно заключила Нелли,— значит, скоро начнет стареть.

— Но почему скрывает от нас? — вдруг осенило меня. — Знаю,она всегда нам завидовала, так почему не похвасталась теперь, когда есть чем?

— Значит, имеются веские причины. Да и как похвастаешься? Потелефону такие вещи не делаются, а виделась ты с ней в очень нерасполагающихобстоятельствах. К тому же роман явно в самой нежной стадии. Алисе, конечно же,не до нас. И, конечно, в Москву она приехала с любовником. У него дела, а она ирада. Почему бы под твоим прикрытием не провести время. И тебе польза, и ейприятно. И хватит ее подозревать. Выкинь эти глупости из головы.

Я уже давно выкинула. Душа моя переполнилась благодарностью.Даже если Алиса приехала не только из-за меня, это неважно. Жить она будет вмоей квартире, что существенно облегчит мое существование в такое сложное иопасное время, когда я мало кому могу довериться и мало кто за меня переживает.Я поделилась своими мыслями с Нелли, и она меня поддержала.

— Да, это очень кстати, — сказала она. — Я, конечно, неброшу тебя, но времени у меня не так много. Сама понимаешь, работа, Санька.Тебя же нельзя оставлять ни на минуту.

Тем временем Алисе надоело ждать и она явилась на кухню какраз в тот момент, когда мы с Нелли решали: устроит ли нашу подругу тотраспорядок, какой мы установили.

— Завтра у меня большой прием, — сказала Нелли, — пациентовдвадцать, поэтому как хочешь, а будешь с Соней до семи вечера, потом я приеду изаберу ее к себе, а ты свободна до двенадцати следующего дня. Устраивает? Илиты сюда гулять приехала? — строго добавила она, вновь ставя руки на бока, послечего мгновенно выяснилось, что Алису устраивало буквально все с одной лишьмаленькой оговоркой: ее ждут в машине на улице.

— Я отлучусь не больше, чем на три часа, — сказала она. —Ты, Сонечка, сиди здесь и жди меня.

Она потрясла записной книжкой, вынутой из сумочки, исообщила, что должна сделать несколько звонков, а потом съездить по таким-тоадресам.