— Это Роза, приятельница Алисы, вы вряд ли помните. Могу япоговорить с Алисой?

— Нет. Не можете.

— Вот дылда косноязычная, — прикрыв трубку рукой,пожаловалась я Нелли. — Простите, а можно узнать, почему я не могу поговорить сАлисой? — источая любезность поинтересовалась я.

— Можно, — подтвердила Ольга.

— Ну…

— Она гостит в Москве, — ответила Ольга, изумляя своиммногословием.

— Простите, а могу я узнать, когда вернется Алиса?

— Можете.

— Ну…

— Через восемь дней, — вынесла мне страшный приговор Ольга,даже не подозревая о своей жестокости.

Забыв попрощаться, я отбросила трубку, как гремучую змею.

«Восемь дней, восемь дней», — как заклинание сами собойтвердили мои губы.

— Что «восемь дней»? — сгорая от нетерпения спросила Нелли.

— Алиса отвела мне всего восемь дней, — ответила я и,бросившись на грудь Нелли, с рыданиями поведала о своем открытии.

Нелли, обхватив мое трясущееся тело руками, слушала имолчала. Она молчала, долго молчала, настолько сильно было ее потрясение.

— Алиса отвела мне всего восемь дней, — закончила я рассказтой же фразой, с какой его начала. — Всего восемь дней.

— Не восемь, а семь, — поправила Нелли. — А дорога? Тызабыла, через восемь дней она уже должна вернуться в Питер.

— Да, и это в том случае, если у нее не получитсярасправиться со мной раньше.

— Та-ак, — сказала Нелли, и я воспряла духом.

Когда Нелли говорит «та-ак» немного нараспев и слегка сугрозой, это значит, что она берет инициативу в свои руки и что-нибудьобязательно придумает. Следовательно, мне не нужно ни о чем беспокоиться, аследует расслабиться.

Так я и поступила: с еще большим вдохновением залиласьслезами, оставив в покое грудь Нелли (дабы не ограничивать ее подвижности),улеглась на диван и устроила прощание с жизнью на всю катушку. Время от временииз моих рыданий вырывались последние желания: кофе хочу, того хочу, сего хочу.

Нелли беспрекословно выполняла все мои капризы и вообще веласебя как настоящая подруга: участливо и сердобольно. То и дело она ободряламеня своим решительным «та-ак». Короче, дела явно шли на лад.

Когда до прихода Алисы остался час, и я, зареванная, поняла,что слез нет, а усталости сколько хочешь, Нелли произнесла маленькую, нопроникновенную речь.

— В общем та-ак, — сказала Нелли, — слушай сюда. Оченьхорошо; что ты сделала доброе дело. Бог за это не оставит тебя без поддержки. Яже, в свою очередь, тоже не собираюсь стоять в стороне, а обязуюсь оказыватьпосильную помощь. Что мы сделаем… Во-первых, надо изолировать тебя от общества,поскольку не очень понятно, кто из его членов наиболее опасен.

— Совершенно непонятно, — подтвердила я.

— Далее, — продолжила Нелли, — сократить твое общение сАлисой до нуля.

— Поскольку она самая опасная часть общества, — неудержалась я от ремарки.

— По этой причине сегодня же отправишься жить к Клавдии, —заключила Нелли.

Точно. Лучше не придумаешь. Наша Клавдия — старая дева,причем убежденная, с искренним отвращением к мужчинам и откровенным презрениемк женщинам. Уж она-то как никто другой оградит меня от этого самого общества,которое стало так опасно. Кроме кошки Изи, меня и Нелли, Клавдия никого непризнает. Даже с родной матерью, моей теткой Ниной Аркадьевной, Клавдияподдерживает отношения с большой неохотой.

— А ты уверена, что Алиса не знает адреса Клавдии? —дипломатично поинтересовалась я, вспомнив, каков характер моей кузины, иосознав, что буду приговорена терпеть его неопределенный отрезок своей жизни.

— Уверена. Алиса и Клавдия настолько разные стороны твоегобытия, что они никогда не пересекались. Припомни, часто ли они видели другдруга?

Я напряглась и с удивлением обнаружила, что эти два близких мнечеловека едва ли знают что-либо друг о друге. Ну правильно, Алиса родилась ивыросла в доме моей бабушки, поэтому наше сопливое детство было неразлучно.Клавдия на этом участке жизненного пути вообще меня не интересовала, посколькубыла еще мала.

В школьные годы я виделась с Клавдией лишь в доме дядюшки,ибо тетушка ограждала своих детей от «пагубного» влияния свекрови. Алиса же натот момент вообще не подозревала, что у меня есть и дядюшка, и тетушка. Еебольше занимал Володька, владелец роскошного черного мотоцикла, о котором онапрожужжала мне все уши. Видимо, ее пристрастие к черному тянется прямо издетства.

Закончив школу, мы с Алисой несколько отдалились друг отдруга. Именно в этот период в Москву приехала Клавдия, мечтающая поступить вуниверситет. Когда ее мечта сбылась, она поселилась в моем доме.

Моя сильно занятая и строгая мама поручила Клавдию моимзаботам, и это настолько вошло в мою привычку, что я и дня не могла прожить,чтобы не позаботиться о ней каким-либо образом. Сама не знаю как, я приучилазаботиться о Клавдии и Нелли, с которой не расставалась никогда.

Сейчас подозреваю, что именно мы, я и Нелли, причинынезадавшейся семейной жизни Клавдии. Она так привыкла к тому, что ее жалеют,опекают и торопятся подставить плечо под любую ее проблему, что, не найдяаналогичных порывов в мужчинах, тут же возненавидела их, замкнулась, завелакошку Изю и наплевала на все общество.

Общество не наплевало на Клавдию. Оно активно пугалось у неепод ногами, вмешивалось в ее жизнь и вредило ей всем, чем могло.

В общем, Клавдия с ее покалеченной добром душой — это особаятема для разговора. Может, когда-нибудь я напишу об этом роман. Это будет романне о Клавдии, а о разбитых мечтах, похороненных желаниях и прочей ерунде.Сейчас же нас с Нелли больше волнует кошка Изя, которая неприлично стара и влюбой момент может дать дуба. Смерть кошки грозит нам бог знает какимииспытаниями.

— Ну, что ты молчишь? — нетерпеливо спросила Нелли, которойбыл примерно ясен ход моих мыслей. — Скажи что-нибудь.

Окончательно убедившись, что Алиса не знает адреса Клавдии,я согласилась, что это самое подходящее для меня место, и смирилась.

— Хорошо, — сказала я, — вези меня в заточение. В этотмомент настойчивый звонок в дверь заставил нас отреагировать крайне нервозно.Причем я лишь вздрогнула, а вот Нелли подпрыгнула гораздо выше, чемпредусматривала ее комплекция.

— Не волнуйся, это Санька с нянькой, — успокоила она меня.

— У них же ключ, — резонно возразила я. — Впрочем, открой —узнаешь.