Франциска усмехнулась.

— Ты копия своего старшего брата Анхеля, можешь гордиться,он тоже не мог смириться с тем, что не все в мире поддается его контролю. — Онашагнула к Элиасу, вынула у него из-за пазухи тряпичного волка и вырвала изнарисованного сердца иглу. — Не все поддается в этом мире магии, особенно еслиты в ней ничего не смыслишь!

Арес прижал руку к груди.

— Что ты наделала! — заорал Элиас, тщетно размахивая руками.— Откуда взялась? Мне сказали в монастыре, ты умерла от чахотки!

Франциска рассмеялась.

Как видишь, я жива и здорова. Спасибо, что поинтересовался!

Твоя внешность... ты стала совсем другой!

Капелька волшебства.

И имя сменила?

Вовсе нет, я Анна-Франциска-Мария, могу выбрать любое изсвоих имен.

Это в монастыре тебя посвятили в ведьмы? — Элиас дрожал отедва сдерживаемой ярости.

Франциска подошла к шахматному столику и, не спускаянасмешливого взгляда с вампира, сделала ход черной королевой.

— Шах и мат, Элиас. Вот она — сложная комбинация. Яошибалась, победить тебя вполне возможно.

Колдунья кивнула Аресу и указала на стоя­щую в сторонеАлину:

Откажись от мести, забирай девчонку и убирайтесь!

Ты тут не распоряжаешься! — взвизгнул Элиас. — Не смейвмешиваться! Это моя игра! Куда бы ни пошел этот щенок, я буду следовать за нимдо тех пор, пока... — Он не договорил, колдунья метнула на него взгляд, что-топрошептала, и вампир лишился голоса. Элиас надрывался, кричал, но слов не былослышно.

Колдунья вынула из ридикюля флакончик темного стекла,капнула жидкость из него себе на пальцы, подошла к Алине и прикоснулась кпечати на шее. Красный квадратик с рисунком конской головы исчез, как будто егои не было.

Арес недоверчиво моргнул:

— Это ты? Из-за тебя полегло столько невинных, погиб весьмой род!

Франциска коротко рассмеялась.

— Вовсе не из-за меня. Вы — самолюбивые ничтожества, даже незнаете толком, за что сражаетесь. Марионетки! Кто-то сказал: «нуж­но мстить», ивы мстите. Но в ваших сердцах нет скорби, вы просто ослеплены жаждой по­бедитьв многолетнем споре. Хотите потешить свое мужское тщеславие! Не выйдет, точкувы не поставите! Но я верю, Арес, ты это пережи­вешь, — думай я иначе, мне былобы что предъявить и тебе.

— Мой предок любил тебя, он мстил за вашего ребенка! —рыкнул Арес.

Колдунья задумчиво улыбнулась.

— Как оказалось, мой мальчик, Аид любил себя и свое величие,но ты не таков! Я наблюдала за тобой. Ты еще можешь сделать правильный выбор. Аребенок... лишь достойный повод, чтобы ненавидеть друг друга. Этим двоимникогда не было дела ни до меня, ни до ребенка. Они соревновались, мерилисьчестолюбием, даже на расстоянии, не видясь, продолжали доказывать что-то другдругу. Гордецы, которые так и не смогли признать, как много для них значила ихдружба. Им никто был не нужен.

Франциска обвела холодным взглядом сво­их слушателей.

— Они боялись перемен в своих отношениях, боялись, что междуними встанет кто-то третий и все испортит. Любимая женщина друга — это человек,с которым волей-неволей пришлось бы считаться. Ни Аид, ни Анхель не привыкли скем-то считаться и с кем-то делить друг друга. И когда появилась я, как импоказалось — угроза для их дружбы, оба решили:

«Если уж между нами встанет третий, управлять им,контролировать его буду именно я». Каждому хотелось занять удобное положение,не быть тем, кого забудут из-за жалкой девчон­ки. Они бились друг с другом замою любовь, которая ни одному из них не была нужна! И если бы только Аид иАнхель знали, чего им будет стоить то шутливое пари, они никогда бы незаплатили столь высокую цену. Какая ирония — делать все, чтобы уберечь своюединственную настоящую привязанность — дружбу, и так глупо, вдребезги ееразломать.

Арес долго смотрел колдунье в глаза, а за­тем отступил. Втот же миг Элиас бросился вперед, но Франческа резко взмахнула рукой, и вампирсловно налетел на невидимую пре­граду.

— Не веришь! Думаешь, лучше меня знал своего брата?

Голос к Элиасу вернулся, и он проорал:

— Ты ответишь за это!

Франциска задумчиво наклонила голову, разглядывая егоискаженное яростью лицо.

— Знаешь, Элиас, что я думаю?

Вампир показал ей клыки.

А Арес крепко обнял за плечи Алину.

— Пойдем! — и потянул ее за собой.

— Я думаю, твой план, — Франциска кивнула на брошенноготряпичного волка, — он великолепен!

Элиас изумленно моргнул.

— Правда?

Колдунья посмотрела вслед Аресу с Алиной и закивала:

— Конечно, правда! Элиас, мой милый,мой наивный Элиас, только это не твой великолепный план, а мой! И не для этихдвоих! Он для нас!

Колдунья вынула из ридикюля куклу с черными волосами, одетуюв пальто в черно-бе­лую клетку, и показала Элиасу.

Тот яростно прищурился.

Это не по-настоящему!

Верно, — колдунья погладила пальчиком куклу. — Когда былопо-настоящему, ты променял меня на вечность и глупую игру в мессть. Было быслишком любезно с моей стороны позволить тебе ее завершить.

Элиас протянул руку, желая отобрать куклу.

— Зачем я тебе? Ты меня все еще любишь?

Колдунья некоторое время созерцала его протянутую ладонь,затем сказала:

— Когда лунными ночами я собираю в лесу травы, кто-то долженносить за мной корзинку. Почему бы не ты?

— Не посмеешь! Анна, я…

Франциска засмеялась.

— Это конец, глупый мальчик! Нельзя разбивать принцессамсклеенные сердца...

Солнце сияло над горным озером, когда двое покинулиневидимый снаружи замок в скале. Землю устилал слой пушистого снега, воздух былсухим и холодным.

Алина шла куда-то, обхватив себя руками.

Подол золотистого платья шелестел при каждом шаге, и отэтого становилось еще холод­нее.

Арес снял свою куртку и накинул ей на плечи. Девушкаощутила, как тепло его тела пере­ходит к ней. Она поймала пристальный взглядголубых глаз, и к ее щекам прилил жар.

— Что ты чувствуешь? — спросила Алина, разъясняя свой вопросприкосновением к груди со стороны сердца.

Юноша покачал головой.

Ничего.

Совсем? — вдруг охрипшим голосом спросила она.