— Проснулась, — раздался знакомый голос.

С кресла поднялся Элиас, облаченный в шелковый халат той жерасцветки, что и его любимое черно-белое пальто. Он досадливо поставил фигуркупешки обратно на доску.

Здоровяк выпустил руку Алины и подтолкнул девушку ногой кхозяину замка.

Элиас неприятно улыбнулся и протянул ей белую руку.

— Как спалось, принцесса?

Девушку передернуло от ставшего невыносимым запаха ладана,перемешавшегося с во­нью от великана в обносках.

— Смени парфюм, мерзкое животное! — процедила она сквозьзубы, отталкивая от себя холодную белую руку.

Элиас завертел головой, как будто что-то потерял, после чегоуставился на нее и возра­зил:

— Ты ошиблась, мерзкое животное еще не прибыло! Но мыподождем, слово джентльмена. И скажи на милость, что ты имеешь против мужчин,которые ухаживают за собой? — С этими словами он достал из кармана халатабаночку, открыл ее, окунул палец в белый крем с восковым блеском и круговымидвижениями втер его в лоб, щеки и подбородок. Запах ладана усилился.

Элиас обернулся и жестом подозвал Юру.

— Прочь. Мы больше не нуждаемся в тебе.

Парень послушно закивал, но остался на

месте и, запинаясь, спросил:

— В-вы-ввыполните... то есть я хоте..хоте...хотел сказать...вы обещали мне... я стану таким же...

Элиас неприлично громко рассмеялся, запрокинув голову. Смехоборвался столь же рез­ко, как и начался, а затем последовал холод­ный ответ:

— Нет, червь, ты никогда таким не станешь! — Элиас метнулвзгляд на каминную полку, где стояли в ряд золотые кубки, и в ту же секундуодин из них оказался у него в руке.

Вампир приблизился к бледному, дрожащему Юре и воткнул ему вгорло указательный палец. А когда выдернул его, подставил под струю крови бокали заговорил, словно ничего не произошло:

— Присаживайся, принцесса, нам есть о чем поболтать.

Глаза у парня закатились, он хрипел и пятился, чтозаставляло Элиаса вытягивать руку все дальше и дальше, чтобы не дать пролитьсяни капле драгоценного эликсира.

— Отпусти его, — прошептала Алина, прижимая ладони к щекам иглядя на медленно оседающего на пол одногруппника.

Хозяин замка кивнул здоровяку на упавшего Юру.

— Рорик, убери это...

— Убийца! — выкрикнула девушка.

Вампир бесцеремонно схватил ее за локоть,

подвел к креслу и толкнул в него, буркнув:

— Напитки не предлагаю!

Алина не выдержала взгляда черных глаз.

— Что тебе надо?!

В зале они остались одни, Элиас привалил­ся к мраморнойполке, он потягивал из бокала кровь, не без удовольствия разглядывая своюпленницу.

— Тебе понравился мой подарок? — наконец спросил он.

Алина отвернулась, решив не отвечать на его вопросы.

Вампир особо не обиделся, на лице его расплылась довольнаяухмылка.

У меня есть еще кое-что...

Неужели, — скривилась девушка.

Да-да, — захлопал он ресницами. — Коечто, принадлежавшеекогда-то маленькой принцессе.

Алина вскрикнула от неожиданности, когда ей на колениприземлилась ее кукла — та самая, потерянная в лесу. На тряпичной груди былонарисовано красное сердце, а в нем торчала черная игла.

Девушка отшвырнула от себя куклу.

— И что? — вызывающе спросила она, гневно глядя на Элиаса.

Тот лишь едва заметно улыбнулся.

— Как думаешь, что будет, если вынуть иглу? — Он поднялкуклу и легонько пошевелил иголку.

Алина задохнулась и схватилась за грудь.

— Что такое? — притворно ласковым голосом осведомился Элиас,прижимая куклу к щеке и пальчиком поглаживая ее по голове, словно утешая.

Девушка отняла руку от груди. Больно вовсе не было, но онапочувствовала что-то странное, как будто внутри, в сердце, что-то шевельнулось.

Элиас положил куклу на камин и сочувственно протянул:

— Думаешь, Арес любит тебя? Ах, до чего же все добрыепринцессы наивны. Сладкая моя, единственная твоя беда в том, что ты по­пала нев ту сказку. Впрочем, не все потеряно для тебя, ведь ты не призналась Аресу,что за подарок получила от меня. Любопытненький секретик.

Вампир прошелся перед ней взад-вперед и заметил:

Ну разве не смешно? Столько лет жить, обманываясь... — Егосмех разнесся по залу. — Стоит мне только дернуть за иголочку, вы даже невспомните имен друг друга! — Он поднес палец к носу. — Тс-с-с, но об этомникому, принцесса, это сюрприз для нашего дру... — Элиас театрально осекся. —Ой, что это я. Друг он скорее мой, чем твой... А тебе он кто? Любовник, и то —понарошку. Лишь потому, что мне так захотелось! — Он снова засмеялся, дажезахлебнулся кровью, разбрызгав ее по халату.

Добро пожаловать в мой театр, принцесса! Моя любимаякуколка!

Алина лежала без сна на соломе и любовалась кусочком белойлуны, видневшимся в провале окна ее тюрьмы. Девушка сосредото­ченно думала освоем оборотне, представляла, вспоминала, мечтала. Ей во что бы то ни сталоследовало уснуть и попытаться во сне объяс­ниться с Аресом.

На этот раз руки ей оставили свободными, она обследовалакамеру, но никаких панелей с кнопками или потайных ходов, как бывает вправильных фильмах, не обнаружила. А окно было расположено под наклоном, в неговид­нелось лишь небо.

Алина закрыла глаза, она чувствовала, как расслабляетсятело, делается легким и безволь­ным. Она все еще чувствовала жесткость пола, ноуже куда-то летела, словно проваливалась вниз, с этажа на этаж.

Девушка стояла перед железной дверью, поросшей мхом. Алинаизо всех сил толкнула ее, и в лицо ударил ледяной ветер со снежной крошкой.Глаза заболели от белизны, на мно­гие-многие километры за пределами дверипростиралась заснеженная долина.

Девушка обернулась, но позади оказался все тот же бескрайнийбелый простор. Дверь исчезла, а вдали возникла черная точка.

Алина устремилась к ней, беззвучно выкрикивая: «Арес! Арес!»

Фигура вдали увеличивалась с каждой секундой.

Девушка больше не бежала навстречу, теперь она пятилась, ноЭлиас быстро настиг ее. Полы его пальто и черные волосы под беретом развевалисьот ветра, оливковые глаза смотре­ли с хищным прищуром, нос как будто сталОстрее, а губы еще тоньше.

— Как ты думаешь, — без предисловий начал вампир, — почемуАрес не хочет отказаться от мести, чтобы просто быть счастливым ря­дом с тобой?