Берман, все это время находившийся в Нью-Йорке, узнал оготовящейся свадьбе уже через неделю. В торговых кругах новостираспространяются быстро, тем более что Берни был здесь не последним человеком.Берман, позвонив в Сан-Франциско, даже не пытался скрыть своего изумления.

— Я и не знал, что ты от меня можешь что-то утаивать…Это правда?

Берман говорил шутливым тоном. Берни не оставалось ничегоиного, как ответить ему смущенным:

— Не совсем.

— А я вот слышал, что Купидон совершил налет наЗападное побережье. Это слухи или это правда?

Берман был рад тому, что у его старинного знакомого всескладывается так удачно. Он не знал, кем была его избранница, но ни минуты несомневался в том, что Берни и здесь сделал правильный выбор.

— Это правда. Я собирался и сам рассказать тебе обэтом, Пол.

— Ну что ж, тогда валяй. Кто она? Я знаю только то, чтосвадебное платье она покупала на четвертом этаже.

Он захохотал. Они жили в крохотном мире, исполненном слухови сплетен.

— Ее зовут Лиз. Она — учитель второго класса. Родиласьв Чикаго и на Северо-Запад отправилась уже в зрелом возрасте. Ей двадцать семь,и у нее есть чудесная пятилетняя дочка по имени Джейн. Мы собираемся поженитьсясразу после Рождества.

— Вот и хорошо. А какая у нее фамилия?

— О'Райли.

Пол вновь зашелся смехом. Он был достаточно хорошо знаком сгоспожой Фаин.

— А как к этому отнеслась твоя мать? Берни улыбнулся:

— Я еще не говорил ей об этом.

— Ты уж нас извести о том, когда ты это сделаешь. Иначемы погибнем от звукового удара. Впрочем, может быть, твоя мать стала теперьпомягче?

— Я бы этого не сказал. Берман вновь улыбнулся.

— В любом случае желаю тебе всего самого лучшего.Надеюсь, в следующем месяце ты заедешь сюда вместе с Лиз?

Берни действительно собирался лететь в Нью-Йорк, а оттуда —в Европу. Лиз должна была остаться дома — у нее работа, ей нужно ухаживать заДжейн и, помимо прочего, подыскивать новую квартиру. Они собирались в скоромвремени переехать в Нью-Йорк, и поэтому покупать жилье не имело смысла.

— У нее слишком много дел. Вы увидитесь только на нашейсвадьбе.

Приглашения уже были заказаны. Берни и Лиз решили, что ихсвадьба должна быть скромной: пятьдесят-шестьдесят человек гостей, не больше.Устроят обычный обед в каком-нибудь ресторане, а потом они с Лиз отправятся наГавайи. Трейси, подруга Лиз по школе, уже пообещала остаться на это время сДжейн.

— Когда, говоришь, у вас свадьба?.. Я постараюсь быть.Да, я полагаю, теперь ты не так рвешься в Нью-Йорк? Внутри у Берни всепохолодело.

— Это еще как сказать… Когда я попаду в Нью-Йорк, япопытаюсь подыскать школу для Джейн. Лиз собиралась заняться тем жевесной. — На том конце линии стояло гробовое молчание. Бернинахмурился. — Мы хотим оказаться там не позже сентября.

— Все понятно… Увидимся в Нью-Йорке через нескольконедель. Мои поздравления.

Берни какое-то время сидел, уставившись в потолок. Вечеромон поведал об этом разговоре Лиз. Он был крайне взволнован.

— Я не я буду, если они заставят меня торчать здесь тригода, как это было в Чикаго!

— Попробуй поговорить с ним в Нью-Йорке.

— Конечно же, поговорю.

Разговор этот действительно состоялся, но Пол Берман так ине стал называть конкретных сроков.

— Ты провел там всего несколько месяцев, Берни. Тыдолжен поднять этот филиал на ноги. Именно из этого мы и должны исходить.

— Магазин работает как часы. А провел я там уже восемьмесяцев.

— Магазин работает только пять месяцев. Должен пройтихотя бы еще один год. Неужели ты не понимаешь, как ты нам на этом месте нужен!Тон, который ты сможешь задать, определит работу магазина на многие годы. Сработой такого рода можешь справиться только ты.

— Год — это слишком много.

Для Берни так оно и было. Теперь он не мог позволить себетакую роскошь — разбрасываться годами своей жизни.

— Вернемся к этой теме через шесть месяцев.

На этом разговор с Полом и закончился. В этот вечер Бернипокинул магазин далеко не в лучшем, настроении. Его ждала встреча с родителями.Встретиться они должны были в «Береге басков» — Берни объяснил матери, что вСкарсдейл заехать он просто не успеет. Мать очень хотела увидеть его. Памятуяоб этом, Берни купил для нее весьма изящную сумочку от Гуччи — кожа ящерицыцвета беж и замечательная застежка с тигровым глазом. Сумочка была настоящимпроизведением искусства, и Берни очень надеялся на то, что она понравится егоматери. И все же он шел в ресторан с тяжелым сердцем. Стоял один из техпрекрасных октябрьских вечеров, которые случаются в Нью-Йорке пару раз в году.В Сан-Франциско такая погода стоит постоянно и поэтому не кажется такой ужзамечательной. Здесь же, в Нью-Йорке, все обстоит иначе.

Город жил своей обычной жизнью — мимо проносились такси,элегантно одетые дамы спешили в рестораны, солидные лимузины везли не менеесолидных седоков в театры и на концерты… Берни с тоской подумал о том, чтолишен всего этого в течение вот уже восьми месяцев, и лишний раз пожалел о том,что рядом с ним нет Лиз. Он решил, что теперь будет приезжать сюда тольковместе с ней. Весеннюю поездку в Нью-Йорк можно будет совершить во времяпасхальных каникул.

Он решительно вошел в двери «Берега басков» и только тогдаперевел дух — это был особый ресторан, он любил его больше всех прочих.Удивительная роспись на стенах, мягкий приглушенный свет, женщины в черныхплатьях, украшенных бриллиантами и жемчугами, мужчины в подчеркнуто строгихсерых костюмах, от которых так и веет богатством и властью…

Берни перебросился парой фраз с метрдотелем. Его родителибыли уже здесь — они сидели за столиком на четыре персоны, стоявшим в заднемряду. Когда Берни подошел к столику, мать простерла к нему руки с таким видом,будто она тонет — лицо ее при этом мгновенно приняло трагическое выражение.

К такого рода приветствиям Берни уже успел привыкнуть, хотяони, как и прежде, чрезвычайно раздражали его.

— Привет, мамуля.

— Это все, что ты можешь сказать своей матери послевосьмимесячного отсутствия?

Она согнала супруга с банкетки и села на его место сама —чтобы быть поближе к сыну. Берни казалось, что весь ресторан смотрит только наних.

— Мы находимся в ресторане, мама. Здесь не местоустраивать сцены.

— Это ты называешь «устраивать сцены»?! Ты не виделмать целых восемь месяцев, однако счел возможным толком не здороваться с ней, апотом еще и сказал, что она, мол, устраивает тебе сцены?!