Дверь прямо в центре обитой бархатом стены. Я оглядываюсь через плечо, смотрю на пьедестал, но восковая фигура там – даже не девушка. Это испанский танцор в смокинге и с моноклем. Господи, Марк, возьми себя в руки!

В соседнем зале я вижу восковую фигуру Элтона Джона у пианино, молодую пару, снимающую сэлфи с Майклом Джексоном, женщину в парандже, делающую знак «мир» рядом с Бараком Обамой, позируя для фотографии, фигуру комика в усыпанном блестками наряде. Мое сознание не способно совместить улыбающихся туристов и ужас этих мертвых-но-не-совсем восковых фигур. Уверен, это просто сказывается посттравматический синдром – темнота и странность этого места, все эти вспышки в зале, должно быть, вызвали во мне какие-то воспоминания. Но я не могу отделаться от ощущения, что стеклянные глаза восковых фигур следят за мной, пока я блуждаю по залам музея, стараясь расслабиться и ожидая, когда же успокоится сердцебиение и восстановится дыхание.

В одном из залов на обитом красным бархатом пьедестале восседает фигура знаменитой французской актрисы. Черный парик в форме боб-каре чуть съехал в сторону, а когда я прохожу мимо, одна ресница отклеивается и падает ей на колени. Меня неотвязно преследует мысль о том, что волосы, которые использовались для сознания парика и ресниц, все еще в какой-то мере живы. Хотя я один здесь, комната полнится чуждым присутствием.

Зоуи было шесть, она подросла и превратилась в умную, красивую и веселую девчушку. Мы с Одеттой начали нормально спать, наша жизнь наладилась, мы были так счастливы и только недавно позволили себе помечтать, подумать о планах на будущее – это можно делать, только когда кризис ухода за маленьким ребенком уже миновал. А потом у Одетты начались боли. Врачи сразу диагностировали вторую стадию рака, и ей пришлось немедленно удалять матку, а потом проходить курс химиотерапии.

Зоуи вела себя молодцом, когда мамочка уставала, чувствовала себя обессиленной и страдала от тошноты. Малышка помогала Одетте краситься, а пока мама грелась на солнышке в новом шезлонге, приходила к ней поиграть в какие-нибудь спокойные игры. Она научилась делать бутерброды и заваривать чай. Но больше всего Зоуи пугало то, что Одетта облысела – впрочем, честно говоря, меня это тоже пугало. Если кто-то выглядит бледным и слабым, это уже нелегко, но все мы когда-то видели больных людей – и знаем, что обычно они выздоравливают. Но когда волосы выпадают клочьями, кажется, что они уже мертвы. Будто их тела сдаются, не хотят больше бороться.

Одетта проходила третий курс химиотерапии, когда меня начало беспокоить поведение Зоуи. Однажды вечером, когда Одетта ночевала в больнице, я купал дочку в ванной и заметил синеватые отметины у нее на руках. Это происходило уже не в первый раз, но раньше я списывал такие ранки на то, что любой ребенок может оцарапаться – в глубине души уже сознавая, что что-то тут не так. Но теперь это были уже не просто царапины, а след от укуса. Кожа вокруг покраснела, кое-где уже проступали синяки.

– Что с тобой случилось, дорогая?

Зоуи пожала плечами.

– Меня собака укусила.

– Что? Когда? Какая собака?

– Ну, собачка, которая живет возле магазина с мороженым. Напротив нас.

– Колли?

– Ага.

Зоуи шлепала по воде резиновыми уточками, как будто ничего особенного не произошло.

– Почему она тебя укусила? И что ты там делала?

Еще меня интересовало, когда это произошло. Почему, черт побери, моя дочка вздумала сама перейти дорогу и направиться к магазину? Или, может, Одетта водила ее на прогулку? Но она наверняка сказала бы мне, что Зоуи укусила собака.

– Принцесса Ариэль говорит, что волосы должны быть живыми, поэтому мамочка не выздоравливает. У собачки из магазина мороженого красивые волосы.

Я должен был отвезти Зоуи в больницу, чтобы сделать прививку от столбняка и бешенства. Я должен был спросить Зоуи, что еще сказала ей кукла. Но вместо этого я уложил дочку спать и напился до беспамятства.

Нужно взять себя в руки. Что было, то прошло. Думая о прошлом, ничего не изменишь. Нужно думать о том, что происходит здесь и сейчас. Намеренно изменяя ход мыслей, что я уже давно научился делать, я отстраненно осматриваю восковые фигуры, стараясь воспринимать их как произведение искусства, чтобы насладиться выставкой, ведь сотрудники музея приложили столько усилий, продумывая и обустраивая каждую экспозицию, да и создание самих фигур потребовало огромного мастерства. Они выглядят удивительно реалистично – их выдают только неподвижные отблески света на восковых щеках, но нужно присматриваться, чтобы это заметить. В каждом зале фигуры образовывают динамичную композицию: рок-концерт, театральная постановка, вечеринка в ночном клубе, куда собрались французские знаменитости, фотосессия со спортсменами, бар с писателями и актерами за стойкой. Я делаю сэлфи с Хемингуэем, но тут же потрясенно отшатываюсь, когда знаменитый писатель встает из-за стойки, – оказывается, это просто дедушка рыжеволосого мальчугана присел отдохнуть.

Экскурсовод заводит нас в сувенирную лавку при музее, и я стараюсь не смотреть на полки, считая себя достаточно умным, чтоб не попадаться на такую обдираловку, устроенную специально для туристов. Но тут я краем глаза замечаю блеск массивного кольца с изумрудом. Стеф бы понравилось. Оно выглядит очень красиво, на нем нет никаких безвкусных узоров, и я будто невзначай смотрю на ценник. Не так уж и дорого – учитывая, какой бы замечательный получился сюрприз. Главное – разблокировать кредитку. Я смотрю на часы. Начальник Кендры уже должен был вернуться. В музее бесплатный вай-фай, и я, улыбнувшись женщине за прилавком, отхожу в угол и набираю номер Кендры.

– Да, доктор Себастиан, Курт уже вернулся. Я ему все сообщила. Сейчас я вас переключу.

Секунд двадцать из трубки доносится музыка.

– Добрый день, сэр. Подождите, пожалуйста, – скучающим тоном говорит мне сотрудник банка.

Я такого не ожидал. Где-то полминуты я слышу стук клавиш. Потом раздается вздох.

– Нет, боюсь, мы не сможем авторизовать вашу карточку.

– Но Кендра сказала, что есть способ разрешить это недоразумение…

– Гм… да. Но это не в сфере ее компетенции. Существуют определенные процедуры для таких случаев.

– Но она мне все объяснила! Вы можете указать, что я прибываю сегодня, и тогда проблем не будет.

– Да, но даже если бы мы на такое пошли, сейчас это уже невозможно. С вашей карточки вчера были проведены две трансакции.

– Но они не прошли. Запрос отклонили.

– Гм… да, сэр. – Он произносит все слова отчетливо, будто разговаривает с идиотом. – Но в системе уже отмечено, что запросы направлялись из Франции, поэтому мы не можем оформить вам авторизацию задним числом.

– И что это значит? Что вы мне не поможете?

– Мы были бы рады помочь вам, сэр. Но в договоре с банком четко указано, что вы должны заранее авторизовать кредитную карту, отправляясь за границу. Вы подписывали договор. Вы могли бы воспользоваться другой картой.