Женщины проговорили всю ночь.

Марина давно привыкла, что никого не интересует. Главное, чтобы проблем не создавала. А Лена, Елена Георгиевна, слушала внимательно. И чай с каплей коньяка действительно оказался вкусным. Девушка до этого не пила – боялась повторить мамину судьбу.

Рассказала, как горел их старый дом. Спиртовые всполохи вырывались из окон синим пламенем – ночью треснула бутыль с выгнанным дедом самогоном и спиртное вылилось на зажженную конфорку газовой плиты. Жилье потеряли, растерялись. Мать запила и однажды не вернулась домой с очередной гулянки. В свидетельстве о рождении в графе «отец» – прочерк.

Так в 12 лет Марину приютил детдом.

Из личных вещей сохранилась только старая книжка «Мама, папа, бабушка, восемь детей и грузовик», выигранная в конкурсе местной библиотеки. Марина читала взахлеб, без перерывов. Чтение стало единственным способом уйти в другой мир, шкафом в Нарнию. Ты вроде здесь, а на самом деле – нет. Поэтому воспитатели считали ее чудачкой и особо не трогали.

В 17 лет влюбилась. Думала, что навсегда. Случайная беременность расставила все по местам. Любимый мальчик сначала мялся, краснел, а потом и вовсе пропал. Потом механический голос беззастенчиво врал, что абонент временно недоступен.

На аборт не решилась. Хотя воспитатели прессовали, и директор лично беседовала, убеждала, да и одногруппники не поддержали. Друзей у Марины среди детдомовских не появилось, они считали ее «домашней», а таким веры нет.

Однушка в панельке на 18-летие стала счастьем, нежданной радостью. Остальным выпускникам достались халупы в общежитии.

Матрешке исполнилось полтора года, и двойное путинское пособие, положенное как матери-одиночке, перестали платить. Устроилась нянечкой в садик. В трудовой появилась первая запись «помощник воспитателя». И дочку туда же устроила, все складно сложилось. Почти год проработала. И тут из кабинета заведующей пропало 5 тыс. руб. Ползарплаты нянечки. Но она не брала, честное слово, не брала! Просто, раз она детдомовка, значит, и воровка.

Елена Георгиевна гладила ее волосы, обнимала, утешала. Заснули они вместе на стареньком диване.

С этой ночи и зародилась их дружба.

Лена заставила Марину поступить в местное педагогическое училище, а сама возилась с Матрешей. Девчулька прыгала от восторга. Они клеили, читали, вырезали, обошли все детские площадки в округе, записались на гимнастику и плавание.

Марина как сирота получала повышенную стипендию, но денег катастрофически не хватало. Вечерами, когда Матрешка засыпала, они с Леной под тихий бубнеж телевизора раскладывали выкройки и шили, вязали, «крутили» банки. Болтали, смеялись как девчонки. Им было легко вместе, возрастная разница растворилась в разговорах.

Казалось, что бывшие ученики у Елены Георгиевны везде, в том числе и в отделе образования местной администрации. После училища она устроила Марину на работу в хорошую гимназию. Матрешка пошла в школу. Учеба давалась ей легко. Еще бы, с такой-то подготовкой. А Марина поступила на заочку в университет. Жизнь потихоньку налаживалась.

Они даже на море в Крым съездили вместе. Лена пыталась устроить Маринину личную жизнь, а в итоге устроила свою – познакомилась с интересным вдовцом – преподавателем краснодарского университета. Съехались.

С моря Марина и Матрешка вернулись одни. Только дружба никуда не делась, они так же болтали вечерами, по скайпу. И Новый год встречали дружно, чокаясь хрустальным шампанским через экран.

Через три года Лена вернулась домой. Нелегко было узнать родное лицо подруги. Элегантная дама исчезла. Мешковатое платье, пакля серых волос, небрежно скрученных в хвост, перед Мариной стояла сутулая старуха.

– Я бы не дошла, Мариночка. Отвези меня, пожалуйста, – ее голос дребезжал, как старый школьный звонок.

Дома, за чашкой крепкого горячего чая с каплей коньяка, Лена рассказала, что муж умер неожиданно. Сердце. Его внуки в тот же вечер сложили ее вещи и выставили из дома. Наверное, испугались за наследство. Не дали даже попрощаться, проводить. Все, что осталось, – венчальное кольцо.

Она так и не стала прежней. Сильно горевала и совершенно потеряла интерес к жизни. Марина и Матрешка пытались ее растормошить. Лена не отказывала в советах, соглашалась встречаться, мужественно выдерживала развлечения, но оставалась безучастной.

Весна дохнула теплом на город. Оживилась и Лена. Появились блеск и энергия в недавно печальных глазах. Она достала свои костюмы и заказала элегантную палочку вместо старушечьей клюшки.

Марина радовалась. Ровно до того дня, как Лена вручила ей коробку.

– Здесь деньги. И нечего хмуриться. Они не тебе. Меня хоронить. И Матрешке, ей поступать.

Марина возмущенно открыла рот, но под жалобным взглядом подруги осеклась. Подошла, обняла и продолжила молча слушать.

«Мои дневники – тебе. Прочитаешь. Там все-все о Матрешке. Ты за жизнью этой дочку почти и не видела, вот я и записывала, а отдать забывала. И последняя просьба. У меня есть внук. Я была не очень хорошей матерью и отвратительной свекровью. Стыдно мне, поэтому не делилась. Сын пил, но я думала: молодость, перегуляется, перебесится. Впрочем, меня он и не слушал особо. Потом вроде бы остепенился, женился. Внука Максимом назвали. Жену, дочь алкашей, я не приняла. Прости, – она подняла глаза на Марину, – Это была другая я. Однажды невестка пришла за помощью, рассказала, что муж пьет неделями. Я ей ответила, что у хороших жен мужья не спиваются. Потом начались галлюцинации, белая горячка, и сын покончил с собой.»

Руки Лены сжали край кухонной скатерти.

«После похорон невестка уехала, внука забрала. Адреса не оставила. Марин, прошу, найди Максима. Отдай ему завещание и документы на квартиру. Я фотоальбом еще положила, там отец, прабабушки, прадеды. На них не за что обижаться.»

Через месяц Елена Георгиевна умерла. Будто уснула. Сидела, читала и просто закрыла глаза. Марина похоронила подругу так, как обещала. В сосновом лесу на старом сельском кладбище. Последнюю просьбу тоже выполнила.

Ее пост в Instagram набрал тысячи лайков и через «мостики-репосты» Марина нашла Максима Емельянова. Написала ему, предложила приехать. Мужчина общаться отказался. Отрезал, что внуком этой женщины себя не считает. Принял лишь фотоальбом.

В бандероль Марина вложила дневники Лены. Та писала, как скучает по внуку и раскаивается, что так поступила с его матерью.

Через месяц в дверь постучали.

«Глазок» округлил статного молодого мужчину.

– Здравствуйте, я – Максим Емельянов. Вы мне писали. Простите, что поздно, через ваш город поезда ходят только с ночными остановками.

Марина сняла цепочку и отступила.

– Проходите на кухню. Будем пить чай. С коньяком. – Улыбнулась.

Проговорили всю ночь. Только под утро Максим ушел в квартиру бабушки.

Из задумчивости Марину вывел голос мужа.

– Дорогая, ты не уснула? – подошел, обнял и она почувствовала как сильно замерзла, – Ну что, насплетничались? Надеюсь, не обо мне?

Максим сгреб мусорный