Никиту аж передернуло от подобной мысли.

«Ты просто не испытывал ничего похожего на то, что довелось пережить мне», – подумал он.

Дэн не просто выглядел молодо. Никита ощущал себя стариком по сравнению с ним. Наверняка тот приходился племянником, сыном или младшим братом кого-нибудь из высокопоставленных похитителей. На представителя «золотой молодежи» он не походил, хотя держался откровенно нагловато в присутствии людей старше себя, но вот на блатного тянул вполне.

Блатных Никита не любил. Он видел нечто омерзительное в самом факте их существования. Разумеется, идея о всеобщем людском равенстве – утопия, но все же осознавать то, что кого-то всегда поддержат, возьмут на прибыльную должность, посодействуют, помогут раскрутиться и всегда подставят плечо, на которое можно опереться, а ты сам лишен всего этого, – сильно коробило и даже оскорбляло.

– Ты просто понятия не имеешь, что значит стоять и ждать удара, – перейдя на «ты» (в конце концов, этот пацан был младше), сказал Никита. – Потому не смей осуждать.

Денис приподнял брови, но ничего не ответил и не стал оправдываться или разубеждать.

– Вы можете не верить, но я убийцу собственными глазами видел! – сказал он Нечаеву.

– Расскажите, – предложил тот, достав блокнот и обыкновенный карандаш.

Никита ожидал хотя бы диктофона, но кивнул и принялся за рассказ. Он говорил, говорил, говорил и не мог остановиться. Слова давались поразительно легко. Только к правде они имели весьма сомнительное отношение.

Однажды, когда Никита еще работал в московской ветеринарной клинике, его сменщица подверглась нападению. Девчонку спасло то, что она в детстве занималась какой-то борьбой.

«Вот даже не знаю, как вышло. Он в лифт запрыгнул, схватил, а у меня нога сама в колене согнулась, поднялась и как даст ему по яйцам», – рассказывала она во всеуслышание.

Феминистические настроения в одной отдельно взятой ветеринарной клинике тогда просто вскипели. Все сотрудницы ходили гордые, словно лично побили маньяка, скрутили, а потом сдали прибывшим на место преступления полицейским. Мужчины, которые поумнее, предпочитали с ними не связываться. Остальные получали высокомерные и презрительные взгляды, да еще и упреки в шовинизме, хотя, казалось бы, они-то тут при чем?.. Они точно не ходили по домам и не запрыгивали в лифты к незнакомым девушкам.

«А когда приехала полиция, – рассказывала сменщица уже поздно вечером, сидя в кабинете за закрытыми дверями и избавляясь от стресса посредством алкоголя, – я не смогла составить правильный портрет напавшего. Я говорила все противоположное. Он низкий был, а я называла рост под два метра. Он темноволосый, а у меня – рыжий».

Кажется, кто-то из находившихся при разговоре коллег назвал ее дурой. Причем опасной дурой, ведь маньяк наверняка напал на кого-то другого, и полиция схватила ни в чем не повинного человека из-за ее неправильных показаний. А вот Никита понимал ее и сочувствовал.

Видимо, в мозгах у людей стоят своего рода предохранители. Иногда они срабатывают правильно, не позволяя совершать критические ошибки: сесть в поезд, которому суждено сойти с рельс, например. А иногда дают сбой. Вот сменщицу и перемкнуло тогда, а Никиту – сейчас.

Ему почему-то казалось, что если он расскажет все как есть, убийца обязательно отыщет его. Глупость несусветная. Особенно на фоне мыслей о Диме. Однако ничего поделать с собой Никита не мог. Он врал, понимал это, хотел перестать, но стыд не позволял ему признаться в обмане. Поэтому он продолжал.

– Итак, Никита Андреевич, давайте подведем итог, – сказал Нечаев. – Вы видели низкого сутулого человека в мотоциклетном шлеме. Все верно?

Никита кивнул.

– А во что он был одет?

Пожалуй, на этот вопрос он мог ответить правдиво: мало ли в Подмосковье священнослужителей?

– В рясу.

Нечаев кивнул и пометил в своем блокноте.

– Извините, – сказал Никита. – А позвольте спросить, почему вы пишете так?

– Чернила слишком ненадежны, – ответил Нечаев и улыбнулся. – Простыми карандашами в космосе пишут, я же не хуже космонавтов, верно? Американцы в свое время угрохали кучу денег на создание ручки, способной писать в условиях невесомости, на кой – лично я не знаю. Мы посетили ваш бункер, Никита Андреевич, – без какого-либо перехода продолжил он. – Вы могли бы просветить нас, зачем требовалась такая секретность?

Никита пожал плечами и ответил:

– Я не знаю. Бункер оборудовал мой напарник, я только поставлял ему данные.

– Какого рода?

– Из Периметра. Обычно Дим давал мне задания, я их выполнял.

– Какого рода?

– В основном я наблюдал за миграцией животных, иногда мне удавалось увидеть ранее неизвестных мутантов. Все данные я приносил Диму, он заносил их в свой ноут и…

– Но мы так и не нашли его, – перебил Нечаев.

– Так Дим почти не держал его вне Периметра, – пожал плечами Никита.

– Схрон?

Никита согласно закивал.

– Только я ни разу в нем не был, – предупредил он. – Дим не разрешал далеко отходить от стены.

Нечаев кивнул и поднялся.

– Владлен Станиславович, – обратился к нему Никита, – что будет со мной?

– На самом деле у вас есть несколько выходов из создавшегося положения, – ответил Нечаев. – Насколько понимаю, возвращаться к себе вы опасаетесь?

– Именно так, – сказал Никита и передернул плечами.

– В таком случае мы предложили бы вам работать на Институт Исследования Зоны. Ваши знания и исследования довольно интересны. Если захотите, сможете не покидать территорию ИИЗ вообще. Вас поселят в гостиничном корпусе, а со временем сможете перебраться в отстраиваемый сейчас коттеджный поселок. С покупкой продуктов также проблем нет: вы заказываете по Интернету, все привозят к КПП, кроме того, рядом с корпусом имеется круглосуточный магазин. И к слову, вы ведь понимаете, что вас можно привлечь к уголовной ответственности за незаконное проникновение в охраняемый Периметр?

– По этой статье можно привлечь сейчас едва ли не каждого пятого, – заметил Никита.

– Но на вас еще и попытаются повесить убийство, – напомнил Нечаев.

– До нового трупа.

– Это как сказать, – Нечаев снял очки и потер веки, – полиция не считает убийства делом рук одного человека. Никому не нужен маньяк, а вот сталкер, порешивший напарника, не поделив с ним деньги, вырученные от продажи артефактов, еще как понадобится. В полиции до сих пор существует план по раскрытию преступлений. С этой точки зрения засадить пятерых невиновных гораздо выгоднее, чем обезвредить одного маньяка.

– Знаете, – сказал Никита, нахмурившись, – мне даже на Зоне будет лучше, чем у себя дома. Там до меня по крайней мере не доберутся.