зонтиков или вееров из пальмовых веток в знойный полдень или нелепых баек.

Глубокой ночью путешественники остановились на привал посреди пустыни. Теперь они двигались куда медленнее, чем по воздуху, вот и пришлось заночевать. Компания развела костёр, поставив сундук в стороне, но не спуская с него глаз: мало ли что. Изобретение, конечно, знатное, но сломаться может, как птица накануне. Финист развалился на земле, закинув руки за голову, и снова любовался чёрным южным небом с россыпями звёзд, а Джамал учил свою зазнобу варить настоящий восточный кофе в маленькой медной турке.

– Всё, вскипел! – скомандовал Джамал. – Снимай!

Яга осторожно сняла пышущий жаром напиток с огня, не позволяя поднявшейся пене перелиться через край, и разлила его по крошечным чашкам величиной с напёрсток. Аромат поплыл такой, что с ума сводил в момент. Спутники богатыря блаженно потянули носом.

– Настоящий кофе, – с наслаждением вдыхая аромат, рассказывал Джамал, примерив на себя роль опытного бариста: так ему хотелось впечатлить «красавицу», – должен быть чёрным, как ночь, ароматным, как волосы любимой женщины...

Он протянул чашечку Яге, та снова кокетливо опустила ресницы. Мелёха покачал головой. Нельзя, что ли, просто выпить без церемоний и комплиментов? Он пригубил чёрную горячую маслянистую жидкость и поперхнулся.

– И горьким, как попка огурца! – сплюнул он.

Джамал бросил на него испепеляющий взгляд и продолжил, обольстительно улыбаясь:

– А ещё полезен для похудания.

Яга осторожно отхлебнула маленький глоточек. Напиток и впрямь был чересчур горький, но виду она не подала: очень не хотелось огорчать такого галантного кавалера.

– Ммм! Вкуснота! – похвалила она, прикрыв глаза, старательно делая вид, что наслаждается странным зельем.

После вечерней трапезы все улеглись спать... кроме Финиста. Теперь его мучила бессонница, подпитываемая невесть откуда взявшимися сомнениями. Он ворочался с боку на бок, но никак не мог от них отделаться. В чём же беда? Ему почему-то вспомнилась девица Злата – даже пение её постоянно мерещилось. Наверное, он сошёл с ума или на солнце южном перегрелся...

Стоп! Или всё-таки не мерещится? Финист резко сел и прислушался. Ветерок и впрямь доносил откуда-то печальную, нежную и донельзя знакомую песню, воскрешающую в памяти пейзажи родного Белогорья. Богатырь огляделся: спутники мирно спали. Кто же это напевает?

Взгляд Финиста блуждал по тонувшим во мраке холмам и остановился на сундуке. Богатырь обомлел: песня доносилась из его недр! Что за чертовщина?!

– Злата? – удивлённо произнёс Финист, расширив глаза и чуть не лишившись дара речи.

Он вскочил и бросился к сундуку. Сперва немного замешкался (вдруг его просто сбивают с толку каким-то злым чародейством?), потом отбросил крамольные мысли и решительно надавил на рычаг. Крышка с тихим скрипом и стуком отъехала в сторону. Не без труда взобравшись на край ловушки и балансируя на узкой кромке, Финист заглянул внутрь. В дальнем углу среди распавшихся цепей сидела перепуганная Злата.

Финист так удивился, что едва сам не свалился в сундук. Как такое возможно? Перед внутренним взором промелькнуло недавнее прошлое: башня, девица с грустными глазами, змея, шестилапое чудовище... Неужели... он глазам поверить не мог.

Пробудившиеся от шума спутники резко вскочили, и их глазам предстала странная картина: открытый сундук и Финист на его краю разговаривает с кем-то внутри. А кто ещё там может быть, кроме чудовища? Неужто его снова околдовали?!

– Злата, это я – Финист! – продолжал звать богатырь, стоя на краю и заглядывая внутрь ловушки. Мелёха и Яга обменялись непонимающими взглядами. Такого исхода они точно не ожидали. Неужто он так сильно башкой треснулся или и впрямь голову напекло? Ясно было одно: их спутник определённо не в себе.

– Анариф предупреждал – солнце в пустыне богатырское, бьёт по башке знатно, словно палицей! – покачал головой Мелёха.

– Выходи, – позвал Финист ласковым голосом и пообещал: – Я не причиню зла.

Подошедшие спутники тоже заглянули в сундук, потом – настороженно посмотрели друг на друга. Никто не рисковал принять решение и брать на себя ответственность за все последствия. Наконец Яга тяжко вздохнула и надавила на рычаг: ей было жаль Финиста, но тот явно был не в себе. Крышка захлопнулась.

– Отвори! – яростно заорал богатырь, чуть не с кулаками кидаясь на Ягу. – Там девица!

Но волшебница на уговоры не повелась, а призадумалась.

– Нет, сперва покумекать надобно... – покачала она головой. – Слыхал про оборотней? Что днём в людском обличье бродят, а ночью волком воют да овец крадут?

– Но сейчас-то ночь! – продолжал спорить богатырь. Яга из их троицы была самой разумной, так почему же она на этот раз такие вещи говорит? – А она в обличье девицы.

– А может, она оборотень наоборот? – вдруг предположил Джамал.

– Наобороборотень! – Мелёха попытался блеснуть умом, но на его комментарии внимания никто не обратил. Разве что Яга покосилась на него, как на идиота, да махнула рукой.

– Или заколдовал её кто? – продолжил развивать теорию Джамал. – Как меня?

– Да что гадать? – развёл руками Финист, кивнув на сундук. – Давайте у неё и спросим.

Он потянулся, чтобы повернуть рычаг и открыть ловушку, но Мелёха перехватил его руку.

– А ты подумай! – заорал он, как будто боялся, что его не услышат. – Злата от слова «злая»!

– Сгинь! – рявкнул богатырь, без труда стряхнув приятеля и небрежно оттолкнув в сторону. Он наклонился к механизму, надавил на рычаг. Крышка ловушки отодвинулась.

– Ослепила тебе девица не только очи, но и разум! – заохал Мелёха и разве что пальцем у виска не покрутил. Ну, чем он думал?! Если думал вообще...

Финист одним прыжком взлетел на край сундука и протянул руку Злате. Та недоверчиво и испуганно посмотрела сперва на его ладонь, потом перевела взгляд на его лицо – и забилась ещё глубже в угол.

– Пойдём, – дружелюбно произнёс Финист, стремясь подбодрить испуганную девицу, – ты свободна.

Яга не стала дожидаться окончания мелодрамы, а мягко и решительно толкнула богатыря в спину. Тот не удержал равновесие и рухнул в ловушку, от неожиданности потеряв очки. Волшебница снова надавила на рычаг, закрывая крышку. Ей было противно и стыдно, но она ничего не могла поделать. Если она единственная сохранила рассудок – ей и решения принимать. Вот дойдут до Анарифа – там он разберётся, кто из них настоящее чудовище. И определённо поможет вправить упрямому богатырю мозги.

– Вы что творите, окаянные?! – донёсся