— Гражданка, не вынуждайте нас применять силу, — сказал Алексей. — Мы догадываемся, что вы не вполне одеты. Покажите хотя бы личико, договорились?

Выбора у гражданки не оставалось. Одеяло медленно поползло вниз. Обрисовалось белое как у привидения лицо, взъерошенные волосы. Ей было страшно, до умопомрачения страшно. Словно ее уже ставили к стенке за постыдное прелюбодеяние. Она щурилась, отводила глаза.

Офицеры зачарованно молчали. Ситуация и в самом деле была дьявольски нестандартной, хотя и вполне жизненной.

— Мы вас приветствуем, Анфиса Павловна, — сказал Алексей. — Всякое, конечно, в жизни случается, но вы нас очень удивили.

— Это просто недоразумение, — с дрожью в голосе сказала женщина.

— Безусловно, — согласился Алексей. — Это совсем не то, о чем мы подумали. Представляю, как расстроится товарищ полковник, узнав, что здесь приключилось. Анфиса Павловна, вы не боитесь, что Николай Петрович вас голышом на минное поле выгонит? А вас, Борис Олегович, он лично пристрелит либо в штрафбат сошлет с наказом выпустить оттуда только в мертвом виде. Это было так необходимо, молодые люди? Нечем на войне нервы пощекотать?

Кондратьев сел на кровати, опустил ноги на пол, сжал виски и проговорил:

— Мы с Анфисой Павловной все понимаем, но это было затменье, гром среди ясного неба. Мы не смогли устоять. Вы мужчина, товарищ капитан, должны знать, как это происходит. Увиделись, поговорили, искра проскочила.

— Понятно. — Алексей усмехнулся. — Николай Петрович до утра не вернется, будет занят по службе. Вот вы и позволили себе немного расслабиться. Тренируете навыки разведчика, Анфиса Павловна, учитесь, как незаметно выбраться из охраняемого здания, а потом попасть обратно? Знаете, мне отчасти жалко Николая Петровича. Он к вам очень благоволит.

— Я его тоже люблю, — заявила женщина. — Поверьте, товарищ капитан, очень сильно. Нас с Борисом бес попутал. Мы не хотели, так получилось.

— Ага, скажи еще, что это я тебя заставил, — заявил Кондратьев. — Я прошу вас, товарищ капитан, не рассказывайте Николаю Петровичу о том, что вы здесь увидели. Это больше не повторится.

— Чей это дом? — спросил Алексей. — Вы ведь не являетесь здешним квартирантом.

— Им является старший лейтенант Лисицын, мой помощник, хороший товарищ. Он сегодня на ночном дежурстве. Это правда, товарищ капитан, можете проверить.

— Ничего не обещаю, Борис Олегович. Но если через полчаса вы еще будете находиться здесь, то клянусь, эта пикантная информация станет достоянием не только полковника Борисова.

На фронте ничего не менялось. Похоже, Красная армия встала в оборону всерьез и надолго. Немцы осмелели, совершали вылазки мелкими диверсионными группами, наращивали интенсивность обстрелов. Но в городке Ненашеве было тихо.

В провинциальном захолустье постепенно восстанавливалась мирная жизнь. Скрипели телеги, нагруженные всяческим скарбом. Семьями и поодиночке прибывали мирные жители для постоянного проживания.

Люди шли с востока, поэтому органы НКВД углубленными проверками не занимались, просто регистрировали новоприбывших. Людей для контроля не хватало, власть еще только формировалась и присматривалась к обстановке.

Порученец полковника Борисова, вернувшегося с запасного командного пункта только под утро, прибыл в девять утра.

— Здравия желаю, товарищ капитан! — Он козырнул. — Спуститесь в секретную часть. На связи ваше руководство. С вами хотят поговорить.

С непосредственным начальством шутки были плохи. Полковнику Гробову не требовалось ни оружие, ни расстрельный взвод. Он мог убить взглядом или голосом в телефонной трубке.

Алексей спустился в подвал, где за двойным кольцом охраны работали связисты и шифровальщики. Потрескивали громоздкие устройства непонятного назначения, у которых сидели офицеры в наушниках.

Порученец кивнул на дверь, расположенную в дальнем углу.

— Туда, товарищ капитан. Там аппарат. К этой телефонной линии невозможно подключиться. Сигнал закодирован. Можете говорить, ничего не боясь.

В крохотной комнатке без окон имелись только стол, стул и черный телефонный аппарат, трубка которого по необъяснимой причине была холодна как лед. Качество связи было отменным. Алексею казалось, что полковник сидел за стенкой, а не за тридевять земель.

— Будешь хвастаться успехами, капитан? — поинтересовалось начальство.

— Рад бы, товарищ полковник, но пока особо нечем, — не стал кривить душой Саблин. — Очерчен круг подозреваемых, приступаем к разработке. Информацию по Кляйсту собираем. Задержаны два лица, имеющие непосредственное отношение к разведшколе. Один сам пришел — некий Гуляев, бывший курсант этого заведения. Уверяет, что только и ждал, чтобы к своим переметнуться. Проверяем возможность использования его в игре против абвера. Второй — некто Лизгун. — Алексей выдал краткую характеристику этого типа, описал обстоятельства, при которых тот оказался в руках контрразведчиков.

— Молодец, Саблин, занимаешься именно тем, чем нужно, — проговорил после паузы полковник, слегка подобревший, но полный сарказма. — Ты крупные войсковые операции не пробовал проводить? Уверен, у тебя получится.

— Так сложились обстоятельства, товарищ полковник. Диверсионная группа уже готовилась подорвать мост. Мы вовремя почуяли неладное.

— Вы, стало быть, перебили всю группу, а Лизгуна этого прибрали к рукам. Размялись перед основной работой. А вот тут, капитан, похвастаться вам как раз нечем. Давно утрачен секрет изготовления толковых сыскарей.

Алексей деликатно помалкивал. Полковник был прав. Оперативники госбезопасности и рабоче-крестьянской милиции работать умели. Встречались в их рядах и светлые головы. Но до уровня сыскных отделов царской жандармерии, где трудились прирожденные пинкертоны, им еще было так же далеко, как декабристам до народа.

Но чего хотел Гробов? Чтобы Алексей за двое суток принес ему на блюдечке глубоко законспирированного вражеского агента?

— Ладно, эта работа остается на твоей совести, — сказал полковник. — Я звоню по другому поводу, с целью облегчить, так сказать, твою участь. Слушай внимательно, Саблин, и запоминай. Надеюсь, линия не прослушивается.

— Связисты гарантируют, товарищ полковник.

— К черту связистов. В расположении полка действительно обосновался крот, имеющий наполеоновские планы. Он закрепится в этой части, пойдет с ней дальше, когда начнется наступление, будет всячески гадить и препятствовать выполнению боевых задач. У него есть связь с диверсионными группами абвера. Он нанесет нам непоправимый ущерб. Ликвидировать эту плесень нужно сейчас, пока она не разрослась и не въелась. Мы получили радиограмму от нашего человека, осевшего в немецкой разведке. Уровень агента, к сожалению, не тот. Он не может назвать имя крота. Знает только о его существовании и псевдоним: Самаэль. Довольно странный для немецкого лазутчика. Чем-то еврейским отдает.