— Ты разрешила мне трогать тебя где захочу и как хочу.

Держа меня на руках, Элор оглядывает разгромленную комнату. Огненный щит сползает с потолка и стен. Стена, смежная с моими апартаментами, раскалывается, вываливается плитой, образуя проход в том месте, в котором Элор его и хотел.

— На законных основаниях, — поясняет он. — Теперь не заделаешь.

Он вносит меня в мою спальню и направляется… к гардеробной. Распахивает её ногой и останавливается. И снова доносится цокот каменных ног. Множества ног.

Посторонившись, Элор пропускает в гардеробную големов. Те тащат меховые покрывала. Разноцветные меховые покрывала. Много.

— Хотел на День Рождения тебе подарить, — поясняет Элор. — Но думаю, сейчас самое время.

Сгрузив свою ношу, големы выбегают, выстраиваются снаружи гардеробной. Маленькая стража, чтобы я не улизнула?

Элор опускает меня на пол. Подхватывает белое, очень пушистое покрывало и набрасывает мне на плечи, укутывает меня им, задумчиво поглядывая на женскую грудь, пока она не скрывается под тёплым пушистым мехом. Повернувшись ко мне спиной, начинает укладывать покрывала на пол, прокладывать вдоль стен бортиками. Укладывает ложе на двоих. И ещё оставляет пару покрывал в стороне.

Только я шагаю — и Элор снова тянет руки, подхватывает меня, чтобы уложить в меховой угол. Придерживает покрывало, расправляет, помогая мне свернуться калачиком. Очистившись магией, ложится рядом и охватывает меня своим телом. Он ещё пахнет раскалённым металлом, но и корицей тоже. Его крылья с треском прорывают киндеонскую одежду, золотое крыло укрывает меня поверх меха. Рука обнимает под грудью крепко — из такой хватки незаметно не выскользнешь, не убежишь.

Големы с тихим цокотом гарцуют вокруг нас, накладывая поверх меховые покрывала. Элор утыкается лицом мне в плечо, практически в лопатку.

Гаснут под потолком магические светильники.

Темно. Здесь темно и тепло. Меня прикрывают собой. Идеальное место для отдыха. Но я не засыпаю. Хотя вымоталась за последние дни, за эти последние полчаса. Не засыпаю. Моё сердце стынет, моё глупое сердце ждёт…

Минута тянется за минутой. Я выравниваю дыхание. Я жду…

Глупо. Глупо-глупо!

Элор не шевелится. Тяжело дышит мне в плечо и тоже будто чего-то ждёт. Лежит рядом. Судорога пробегает по телу Элора, он сжимается, чуть крепче стискивает меня под рёбрами. Судорога переходит в мелкую дрожь. А затем тёмную тишину гардеробной нарушает тихий всхлип. Далее Элор плачет беззвучно, только дрожь и сбивчивое дыхание его выдают.

Мой родовой замок.

Запах крови.

С детства знакомые коридоры.

Наизусть выученные узоры кровавых брызг.

Непреодолимая сила тянет меня вперёд, заставляет передвигать ноги, чтобы добраться до лестницы, чтобы войти в зал, где мою душу почти каждый день разрывают надвое.

Я иду… снова я иду и не могу остановиться.

Никогда не могу остановиться.

Всё мутнеет перед глазами, я смаргиваю слёзы, чтобы чётко увидеть Халэнна. Он сейчас так похож на меня. Словно бледное отражение. Я падаю перед ним на колени, тяну к себе его безвольно покачивающуюся голову. Вижу его глаза — как мои.

Его взгляд плывёт. Но я ещё чувствую его, мы ещё вместе, я хочу сказать, что люблю его, что сожалею, но его губы шевелятся:

— Неспящие…

Словно стальные крюки вбиваются в грудь и разрывают её, разрывают меня на две кровоточащие половины. На одну кровоточащую половину. И я захлёбываюсь криком.

На миг.

Потому что в следующий миг ощущаю обнимающую меня руку. И крыло. И такой знакомый запах… Сладкий, лишь с тонким оттенком раскалённого металла.

В гардеробной горит свет. Я лежу спиной к мохнатой стене, опять калачиком. Элор лежит рядом и закрывает меня крылом.

Мне… неловко. Я же Бешеный пёс, гроза преступников… Но сейчас я слабая, голая драконесса в углу гардеробной.

Элор не выглядит выспавшимся: под глазами сереют тени, лицо чуть осунулось, заострилось. Он смотрит на меня внимательно. Разглядывает. Его горячие пальцы проскальзывают по моей покрытой чешуйками спине, и чешуйки втягиваются в кожу.

Очень-очень внимательно смотрит на меня Элор (чтобы понять, узнать меня и убедиться не надо меня разглядывать, достаточно объединить наши чувства!), радужки золотыми искорками вспыхивают вокруг его пульсирующих зрачков. Он поглаживает меня по плечу. Всё так же не убирая своего крыла.

— Это ведь часто случается? — тихо спрашивает Элор.

— Почему ты так думаешь? — начинаю ровным безвыразительным голосом Халэнна, и Элор едва уловимо дёргается.

Откидывается на спину, наконец откидывая крыло и открывая нас свету магических сфер. Помедлив, признаётся:

— Года через четыре после того, как ты ко мне переехал-а, я стал просыпаться на рассвете от чувства… тревоги. Словно случалось что-то страшное, словно… как будто я что-то терял. Ровно на рассвете. Думаю, это были отголоски формирующейся связи.

— Не кажется ли тебе это предположение несколько натянутым?

— Такое не случалось, если я спал у тебя на коленях. То есть когда ты не мог-ла спать. И прекратилось после отбора. Сейчас ты звала брата. Насколько мне известно по протоколу, он… умер на рассвете… И отец тоже особенно тревожился в тот час дня, когда умерла мама.

— Понятно, — произношу женским голосом и тоже переворачиваюсь на спину.

Глядя в потолок, складываю руки на животе.

Странно лежать так обнажённой рядом с ним.

С женской грудью.

С нетрансформированными костями.

Но напротив висят на перекладинах мундиры, напоминают о том, кем я была для Элора все эти пятнадцать лет.

Я не знаю, что делать. Мой распорядок дня все эти годы был достаточно однообразен, но что делать теперь? Вряд ли Элор прямо сейчас согласится вернуться в Киндеон. Как мне себя вести? Не представляю, просто не представляю…

И я всё так же не услышала ни слова о связи, абсолютном щите.

Втянув крылья и повернувшись на бок, подперев щёку кулаком, Элор снова оглядывает меня. Внимательно-внимательно.

— Тебе ведь, наверное, платья нужны, да? — спрашивает неуверенно и взмахивает в сторону мундиров. — У тебя ничего нет, кроме этого? В мужской одежде тебе будет неудобно.

Разговоры не о том.

Интересно, как долго Элор может делать вид, что полная связь избранных не существует и не про нас? Когда он удивится тому, что коварный менталист не жаждет снять ограничивающий способности абсолютный щит и влезть в его драгоценное сознание? Правда интересно.