– Ты молодчина!

– Я знаю, – улыбнулась Шура. Она успела накрыть настол и теперь разливала коньяк. – Ну, давай за это и выпьем… И за встречу.

Они чокнулись. Шура залпом выпила коньяк и поморщилась:

– Гадость.

– Зря ты, «Хеннесси» – очень хороший коньяк.

– А по мне – клоповник. – Шура торопливо сунула врот шоколадную конфету. – Ты-то как, Вер? Расскажи хоть о себе. Я тебе ужевсю свою жизнь поведала, а ты молчишь…

– У меня все хорошо, Шура. Много работаю, на личнуюжизнь времени мало остается. Так что семьи нет.

– А любимый человек?

– Есть бойфренд, Алексей. Очень успешныйпредприниматель. Такой же трудоголик, как я. Видимся раз в неделю, и так уже напротяжении двух лет. Не могу сказать, что люблю его, но определенные чувстваиспытываю.

– Я тоже Пашу не любила. Ценила, уважала,симпатизировала ему, но и только…

Вера, услышав признание, нисколько не удивилась. В Шуриномсердце никакому другому мужчине, кроме Стаса, места не было!

– Вер, давай, что ли, Виктора Сергеевичапомянем? – предложила Шура. – Знаю, ты его за что-то ненавидела, ночисто по-человечески надо…

И, не дожидаясь Вериного согласия, принялась разливатьконьяк по стопкам. Она наполнила только одну, когда в окно кто-то стукнул.

– Блин! – выругалась Шура, от испуга расплескавконьяк. – Кого там черти принесли? Опять поди алкаши окна перепутали –тетка за стенкой самогонкой торгует, а все ее клиенты ко мне прутся… – Онарванула занавеску, выглянула, и выражение ее лица мгновеннопеременилось. – Стас? – ахнула она. – Ты?

– Я, – ответил он, голос был хорошо слышен черезоткрытую форточку. – Можно мне войти?

– Конечно, заходи, квартира два, там дверь открыта…

Он кивнул и скрылся из виду. Шура тут же стала суетливопоправлять прическу, одергивать платье и стирать с нижних век несуществующиепотеки туши.

– Помада есть? – выпалила она, кидаясь к Вере.

– Блеск есть.

– Давай быстрее!

Вера порылась в сумочке и, вытащив тюбик, протянула Шуре.Та, не глядя в зеркало, мазнула им по губам, затем схватила с холодильникапузырек с псевдофранцузскими духами и щедро ими обрызгалась. После чего, повсей видимости, сочла себя готовой к встрече и пошла в прихожую.

Стас как раз переступил порог квартиры.

– Я не помешал? – спросил он.

– Нет, что ты! – заверила его Шура. Ее голосдрожал от радостного волнения. – Проходи.

Стас прошествовал за ней в кухню. Увидев Веру, нахмурился –не ожидал ее тут застать (когда заглядывал в окно, не заметил, что она сидит застолом), но быстро с собой справился.

– Хорошо, что и ты здесь, – сказал он. – Намнужно поговорить.

– Мне оставить вас? – спросила Шура. Голос ее чутьдрогнул.

– Нам троим поговорить надо. – Стас указал ей напустующий стул. – Сядь, Шура. Я хочу у вас кое о чем спросить…

Но он не успел задать свои вопросы, поскольку на порогекухни показалась заспанная девочка. Она терла кулачками глаза и канючила:

– Ма-ам, я не хочу больше спа-ать…

– Вижу, как не хочешь, глаза вон продрать неможешь! – рассердилась Шура. – А ну марш в кровать!

– Ну, ма-ам… – Карина просительно посмотрела наШуру, затем перевела взгляд на Веру, улыбнулась ей и обратила взор наСтаса. – А я вас знаю, – сообщила она. – Вы с мамой в одномклассе учились, я вас на фотографии видела. Мама ее в столике хранит, но частодостает и…

Шура не дала дочери договорить, строго сказала:

– Быстро в постель!

Но хитрая девочка уходить не хотела, поэтому нашла предлог,чтоб остаться еще на минутку:

– Пить хочу. Дай мне водички. – А увидев на столебутылку пепси, добавила: – А лучше лимонадику.

Шура налила дочери колы. Пока она пила, Вера разглядывалаКарину и поражалась ее привлекательности. Шурина дочь была похожа на мать, но вто же время сильно от нее отличалась. У девочки были такого же цвета глаза, тотже пуговичный нос, тот же маленький рот, что у Шуры, но из-за длинных темныхресниц глаза были очень выразительными, а мелкие черты не казались таковыми наузеньком личике. Это у мамы были круглые щеки и тяжелая челюсть, а у дочеринежный овал лица и остренький подбородок. Волосы Карины чуть вились и спадалитемными локонами до середины лопаток.

– Все, твоя душенька довольна? – спросила Шура удочери, когда та опорожнила стакан.

– Конфеточку еще хочу.

– Перебьешься!

– Ну, ма-ам, тебе что, жалко? – закапризничалаКарина.

– Действительно, мама, тебе разве жалко? –улыбнулся Стас. Полез в карман куртки и, достав огромную шоколадную плитку,протянул девочке: – Держи, красавица.

– Ой, какая большая! – восхитилась та. – Я еевсю могу съесть?

– Только не за один раз, ладно? А то твои красивыезубки выпадут!

– Но она вся моя?

– Конечно, я ж ее специально для тебя покупал. –Он легонько щелкнул девочку по носу. – А теперь беги в кровать!

Карина, сунув шоколадку под мышку, унеслась в комнату.

– Очаровательная у тебя девочка, – сказал Стас,проводив Карину взглядом. – На мужа похожа?

– Нет, совсем не похожа. Но мастью в него.

– Ты знал, что у Шуры есть дочь? – спросила Вера.Впервые она обратилась к Стасу напрямую.

– Шура сказала мне об этом сегодня. Мы же сто лет невиделись…

– Живете в одном городе и не видитесь?

– Представь себе.

– А нам и негде, по сути, пересекаться, – пожалаплечами Шура. – Обитаем в разных районах, живем разной жизнью. Я из школыв садик, потом домой, ложусь рано, нигде не бываю – ни в ресторане, ни вспортклубе, ни в дорогих магазинах, продукты на рынке покупаю, там подешевле…

– Я даже не знал о несчастье, приключившемся с Шуринойсемьей. Меня тогда не было в городе. Вернулся спустя два года.

– И ни разу с тех пор о Шуре не вспомнил?

– Кто бы говорил? – огрызнулся Стас.

– А давайте выпьем? – предложила Одинец, чтобыразрядить обстановку.

– Я за рулем, – покачал головой Стас. – Ктому же я ненадолго…

– Ты что-то хотел у нас спросить? Что именно?

– Вы в курсе, что мой отец включил вас в своезавещание?

– Кого это – нас? – недоуменно насупилась Шура, абутылка коньяка в ее руке замерла над стопкой.