С деревенским хлебом под мышкой и хозяйственной сумкой в руках Марк прошествовал мимо меня, явно навестив ближайший продуктовый магазинчик. Как же мне было скверно! Тошнота, в глаза как будто песка насыпали… Организм бунтовал против двух бессонных ночей подряд. Я судорожно зевнул, с трудом вытащил себя из кресла и поплелся на кухню к Марку.

По дороге взглянул на стенные часы: надо же, почти восемь! Твою мать! Усталость свалила меня с ног, и я проспал больше часа.

– У меня плохая новость, – сообщил мне Карадек, включая кофемолку.

Я поднял голову и наконец-то посмотрел на него. Мрачнее мрачного. Ясно, что не жди ничего хорошего.

– Говори, только я не знаю, куда еще хуже…

– Я о Клотильде Блондель.

– Директоре лицея?

Марк кивнул.

– Я сейчас оттуда.

Я не поверил собственным ушам.

– Ты ходил к ней без меня?!

– Час назад я зашел за тобой, ты спал, как сурок, и я решил сходить один. Не спал всю ночь, думал. Блондель – наша надежда, она может навести на след. Если я правильно понял, она знает много больше, чем сказала тебе. И вот что я надумал: пусть посмотрит видео, увидит, как вела себя ее подопечная, испугается, и тогда мы с ней договоримся.

Марк замолчал и стал пересыпать молотый кофе в кофеварку.

– Я пришел на Гренель, а у дверей лицея полно полиции. Кое-кого я даже узнал: парни из угрозыска. Начальником у них Людовик Кассинь. Я наклонил пониже голову, чтобы меня не засекли, и сидел в машине, пока они не уехали.

Дурное предчувствие засосало у меня под ложечкой.

– Что угрозыск потерял в лицее Сен-Сесиль?

– Полицию вызвала заместительница Блондель: директрису нашли лежащей во дворе лицея.

Вся апатия соскочила с меня в один миг. Мне показалось, я чего-то недопонял.

– Я расспросил садовника, – продолжал Марк, закладывая ломтики хлеба в тостер. – Это он нашел Блондель, когда в шесть часов утра пришел на работу. Полицейские думают, что кто-то выкинул директрису из окна ее кабинета. С третьего этажа.

– Она… умерла?

Марк с сомнением покачал головой.

– По словам садовника, она дышала, когда он нашел ее, но состояние критическое.

Марк достал из кармана джинсов записную книжку и надел очки, чтобы прочитать, что записал.

– «Скорая» отвезла ее в больницу Кошен.

Я взялся за телефон. В больнице Кошен у меня не было знакомых, но мой кузен Александр Лек заведовал кардиологическим отделением в больнице Некер. Я оставил ему сообщение на автоответчике, попросив найти знакомых и держать меня в курсе самочувствия Клотильды Блондель.

Я сидел совершенно раздавленный паникой и чувством вины. Все произошло по моей милости. Я заставил Анну вернуться в прошлое, вынудил открыть то, что не должно было выходить наружу. Сам того не желая, вызвал из прошлого страшных призраков, и теперь они принялись бесчинствовать.

– Со́су, па! Со́су!

Сонный Тео появился из-за двери своей комнаты и направился ко мне через гостиную. Со счастливой улыбкой он получил свою бутылочку, которая стояла у меня уже готовая, и отправился обратно в кровать.

Широко раскрыв сияющие глаза, Тео с такой жадностью поглощал молочную смесь, словно вся его жизнь зависела от каждого глотка. А я смотрел на его хорошенькую мордашку, светлые волосы, курносый носишко, синие глаза, ясные и невероятно невинные, и пытался набраться сил и воспрянуть духом.

С чашкой кофе в руках Марк прохаживался вдоль панели с прикрепленными фотографиями.

– Вот это фото она тебе показала? – догадался он, ткнув пальцем в цветной оттиск на панели.

Я кивнул. На фото три черных обрубка – обгоревшие тела девочек, похищенных Киффером. Теперь я мог назвать их имена: Луиза Готье, Камилла Массон, Хлоя Дешанель.

– Откуда ты ее взял? – спросил Марк, пристально рассматривая фотографию.

– Из специального номера местной прессы. Его делали сразу две газеты – «Ля вуа дю нор» и «Ле репюбликен лоррэн». Две страницы были посвящены Кифферу и его «пещере ужасов», а фотография служила иллюстрацией. Хотя меня здорово удивило, что главный редактор согласился поместить такую фотографию.

Марк отпил глоток кофе и тяжело вздохнул. Потом, прищурив глаза, принялся просматривать газетные статьи, которые я выстроил в хронологическом порядке.

– Что ты об этом думаешь? – спросил я.

Марк подошел к окну, открыл его – он хотел курить, – поставил чашку на подоконник и начал излагать свою версию.

– Май две тысячи пятого; Киффер похитил Клэр Карлайл на вокзале в Либурне и привез на машине к себе в логово на востоке Франции. Там у педофила уже была одна жертва, Луиза, которую он похитил полгода назад в Бретани. Месяц за месяцем девочки жили в аду. А Киффер продолжал увеличивать свой жуткий гарем: в конце две тысячи шестого украл Камиллу Массон, а следующей весной – Хлою Дешанель.

– Да, все верно, я тоже так думаю.

– Октябрь две тысячи седьмого; Клэр в плену у Киффера уже два с половиной года. Чтобы не иметь проблем с пленницами, тот пичкает их снотворными и транквилизаторами. Мало-помалу у него учащаются стрессы, и он сам начинает пить транквилизаторы. В один прекрасный день Клэр воспользовалась тем, что бдительность ее тюремщика ослабла, и сбежала. Обнаружив пропажу, Киффер впал в панику. Он с минуты на минуту начинает ждать полицию и, не желая попасть ей в руки, предпочитает убить своих пленниц, поджечь дом и покончить с собой.

– Вот тут для меня уже не все ясно.

– Скажи, чего не понимаешь.

Я подошел к окну и уселся на краешек стола.

– Дом Киффера был похож на сейф. Отдельные ячейки, бронированные двери, автоматическая система запоров, сигнализация. Мне не кажется, что Клэр могла взять и убежать из его крепости.

Карадек не принял возражения.

– Нет такой тюрьмы, откуда бы не сбегали.

– Хорошо, предположим, Клэр удалось выбраться из дома.

Я встал, взял ручку и ткнул ею в листок бумаги формата А3 с картой тех мест, взятой из путеводителя Мишлен.

– Ты видел, где находился его дом? Чуть ли не в середине леса Птит-Пьер. Чтобы добраться оттуда до любого жилья пешком, понадобился бы не один час. Даже если Киффер сел в лужу, у него была масса времени, чтобы вернуть девочку.

– Возможно, Клэр угнала его машину.

– Нет, и мотоцикл, и внедорожник стояли перед домом. И судя по тому, что я читал, других машин у Киффера не было.

Карадек принялся размышлять вслух.

– Сбежав, она могла проголосовать, остановить какую-нибудь машину на дороге.