Каус перевел взгляд на Гемму и помрачнел.

– Субъект не трогать до тех пор, пока я не решу, что с ним делать.

Как так произошло, что Евгения, а ведь это именно она, оказалась на столь нестабильной планете, как Менкар? Почему он не спрогнозировал такое развитие событий? Что упустил?

– Брат, что с тобой? Это чувства? – Гемма вскинула брови, наблюдая за братом.

– На Менкаре оказался аморф. Каким образом?

– Наверное, сам туда попал… – равнодушно пожала плечами сапфирка.

– Думаю, ты знаешь… – На него нахлынула волна подозрений в виде неуловимого предчувствия.

– Представления не имею…

– Евгения не могла туда попасть сама.

– Евгения?

– Да, ее так зовут. Вчера ночью она была на Солнце, в моей резиденции.

– Что? Ты ее видел? – Пальцы Геммы сжали в кулак ткань черного мерцающего платья.

– Да, приходил к ней.

– И?

– Она очень похожа на Минерву.

Глаза Геммы начали приобретать темный оттенок, превращаясь в черные угли.

– Не произноси имени этой женщины вслух!

– Ты смеешь мне приказывать или угрожать? – Император встал. Его сапфировые глаза начали также темнеть в ответ.

– Ты прекрасно знаешь: если бы не она, Альгена осталась бы жива.

– Эта женщина получила по заслугам.

– Она не предавала тебя.

Глаза Кауса почернели. Брат и сестра стояли друг напротив друга. Давнее противостояние внезапно вылезло наружу, как гнойный нарыв.

– Я видел, как моя жена кувыркалась в постели с другим.

– Она не предавала тебя как Императора.

– Альгена предала меня как мужа! И если бы я не вмешался, то позже и как правителя… – повысил голос Каус. – Гемма… – Вдруг он резко сменил тон на более спокойный, и от этого произносимые слова стали звучать более веско: – Не трогай аморфа. По-хорошему тебя прошу.

– Ты дальше своего носа не видишь! Опять повелся на красивое лицо! – выплеснула раздражение Гемма, резко разворачиваясь в сторону двери. Она вся дрожала от ярости, уходя от брата, надеясь, что он не увидит ее чувств, и безуспешно пытаясь сохранить спокойствие.

Каус смотрел вслед уходящей сестре. Как ей объяснить, что он не виноват в смерти Альгены? Бессмертная Альгена была его любимой женой долгое время, пока не спуталась с прохвостом. Он нашел их в спальне. Говорить о том, что он был взбешен, – это ничего не сказать. Каких-то две тысячи лет назад он был менее сдержан. Тогда пришлось сбежать на Солнце, чтобы привести чувства и мысли в порядок. Много лет жил около моря, подсказал людям основные направления развития в той мере, на какую были способны их умы. Там же он познакомился с Минервой, и эта женщина сразу обрела его доверие, поселив в его сердце любовь и успокоение, как лучик света после тьмы. Правда, ненадолго. Ее убили. Он жестко расправился с убийцей, но любимую так и не вернул.

Теперь появилась Евгения. Девушка, так сильно похожая на ту, которую он не смог защитить. Да, она аморф, по сути, опасна для его миров, но не для него. Какая умница – выжила на Менкаре, каким-то образом выбралась оттуда. И где теперь она?

Тут же накатила волна раздражения – ведь кто-то туда ее отправил! Наверняка это сделала Гемма. Но ничего, он обязательно обо всем узнает, еще раз отметив про себя, что, похоже, вновь обрел чувства.

Бетельгейзе. Дом Амалии

Я сидела в кресле и ждала прихода Амалии. На журнальном столике нашла электронный экран-путеводитель по синему округу Бетельгейзе и поняла – то, что надо. Карта оказалась как раз кстати. Я изучала маленькую резервацию с дотошностью разведчика, пока не определила, что в нескольких десятках километров от городка находится крупный мегаполис. Вот где я смогу затеряться, а если повезет – и перебраться в свое измерение.

Внезапно хлопнула входная дверь, заставив меня напрячься. В дверном проеме появилась Амалия. Я молча смотрела на женщину, вытянувшись «по струнке», пока она скидывала обувь и проходила в комнату. Удобно расположившись в кресле, она задала мне первый вопрос:

– Евгения? – Она изучала мое лицо.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Девочка, я с Дэриэном работала в паре вот уже много лет, и как ведомый сотрудник, имела с ним налаженную связь.

– Вы говорите о нем в прошедшем времени?

– Он погиб через несколько минут после твоего прибытия на станцию. Разрыв твердой оболочки планеты. Он сгорел, – глухим голосом произнесла она.

– Мне очень жаль. – Грусть и сожаление тут же наполнили мое сердце. Ради меня пожертвовал жизнью человек. Ученый.

– Дэриэн сделал свой выбор, и не мне его осуждать. Он горевал о Мадлен, я никогда не видела его счастливым после той ночи. Когда он решил помочь тебе, я поняла, что обязана в память о соратнике позаботиться о тебе.

– Но это опасно, меня, наверно, ищут?

– Нет. Поступило сообщение из правительства – отменить поиски.

– Вы серьезно?

– Да. Я не знаю, почему это произошло, но не доверяю им. От них можно ждать чего угодно. Ты должна оставаться настороже еще какое-то время, пока все не успокоится. – Амалия улыбнулась: – Ты и правда чем-то похожа на Мадлен. Кушала?

– Нет.

– Зря. Я позволила тебе войти в свой дом, неужто не разрешила бы залезть в холодильник? – Женщина встала с кресла. – Ну-ка! Живо на кухню.

А потом мы ужинали. Амалия приготовила настоящие спагетти с грибами, ну точь-в-точь как на Земле. Привычная еда, тихая обстановка на кухне и осознание, что меня никто не ищет, все это позволило расслабиться.

– А у вас чай есть? – спросила я, мечтая о чашечке горячего напитка.

– Чай? Что такое чай? – удивленно спросила бет Май.

– Это засушенные листья кустарника. Мы их завариваем кипятком.

– Нет. Чая у нас нет. Но есть цвет.

– Что такое цвет?

– Сейчас узнаешь.

Хозяйка вскочила с места и полезла в кухонный шкафчик. Она достала небольшую фольгированную пачку, затем повернулась ко мне:

– Это эльдора. Цветы. Их выращивают на специальных фермах в океанах.

– Водоросли? А можно посмотреть?

Открыв упаковку, я окунулась в тонкий и сладкий аромат. Я ждала морских запахов, соли, но никак не душистый цвет луговых трав. Я наклонила пачку, и на ладонь просыпалось несколько розовых гранул.

– Разве в соленой воде может такое расти?

– А кто сказал, что у нас вода соленая? – Амалия засмеялась.

– Ничего себе, неужели пресная?

– Да, даже сладкая. – Казалось, хозяйке доставляло удовольствие мое удивление миром Бетельгейзе.