— Идемте, Захар, в комнату, — усмехнулся Дронго. — Тыужинал? — с мужчинами он быстро переходил на «ты».

— Да, — кивнул Лукин, — я успел заехать домой, сообщил жене,чтобы не волновалась. Заодно и перекусил.

— Ты женат?

— И есть ребенок, — улыбнулся Захар, — ему уже три года.

— Давно работаешь в техническом отделе?

— Не очень. Три года. Меня взяли сразу, как только я окончилинститут.

У меня заочное образование.

— А до этого работал на заводе?

— С чего вы взяли?

— Твои руки, — пояснил Дронго, — не похоже, чтобы ты былтолько студентом.

— Да кем я только не был, — засмеялся Захар, — и грузчиком,и чернорабочим. Последние годы оператором в электроцеху, научился разнымпремудростям. Даже думал одно время бросить завод и пойти на юридический. Нопотом передумал. Инженеры везде нужны толковые. С Всеволодом Борисовичемработаю. Больше двух лет.

— Он говорил. Мне нужен твой совет, Захар. Можноподключиться к мобильному телефону достаточно быстро и незаметно?

— А номер вы знаете?

— Думаю, что завтра буду знать.

— Нет никаких проблем. Запросто. Можно прослушать любойразговор по мобильнику с помощью элементарной аппаратуры, — Уверен?

— Абсолютно. Кого нужно прослушать? — деловито справилсяЛукин.

— А санкция прокуратуры? — спросил Дронго.

— Неужели вы думаете, что мы слушаем всех с особогоразрешения прокурора? — хохотнул Захар. — Да если бы все делалось по закону,разве у нас в стране был бы такой бардак? И с другой стороны — если с каждымбандитом поступать по законам, ни одного подлеца за решетку не посадишь.Элементарно, сами знаете.

— Знаю. К сожалению, слишком хорошо знаю. Именно поэтому мнеи нужна твоя помощь. Учти, никаких срывов быть не должно. Мне необходимо знать,кому он позвонит и о чем будет говорить.

— Я могу записать все его разговоры на пленку, — предложилЗахар.

— Это совсем хорошо. И не забудь, что об операции ты недолжен никому рассказывать. Никому, кроме Всеволода Борисовича.

— Не беспокойтесь, меня Романенко проинструктировал.

— Тогда договорились. Завтра начинаем действовать.

Дронго посмотрел на часы. Время близилось к полуночи.Возможно, завтра он уже будет иметь ответ на некоторые вопросы.

Услышать в Амстердаме свою фамилию, да еще в таком месте! Ярезко повернулся: на незнакомце, который окликнул меня, была клетчатая кепка идлинный кожаный плащ. В руках он держал зонтик. Узкое, несколько птичье лицо,капризно изогнутые губы, кривоватый нос, маленькие настороженные глазки.

Никогда раньше не видел этого типа. Но я не ошибся — он обращалсяименно ко мне.

— Хорошо, что вы пришли, господин Вейдеманис, — повторил он.— Нам есть о чем поговорить.

— Откуда вы меня знаете? — настороженно спросил я. — Выслучайно не ошиблись?

— Нет, не ошибся, — негромко ответил незнакомец. — Но яподозреваю, что за нами могут следить.

— Не сегодня, — сказал я, — они бы не успели. Те, ктоследит…

— Тогда пойдемте, — предложил незнакомец. — Здесь недалекоесть неплохой бар, нам там никто не помешает.

— А почему я должен, собственно, вам верить? — задал ярезонный вопрос.

— Может быть, по дороге вы меня убьете, и весь разговор.

— Если бы я хотел вас убить, то сделал бы это минуту назад,— успокоил меня незнакомец. — Речь идет действительно о разговоре.

В его словах был резон. Когда хотят убить, не просят пройтив бар, чтобы сделать это при свидетелях. Мы шли недолго. Территория вокругвокзала — это почти сплошь маленькие ресторанчики и по-английски уютные бары.Мы вошли в один из таких полутемных баров, устроились в углу и для началазаказали по кружке пива.

— Итак, мы все знаем о вас, господин Вейдеманис, — повторилнезнакомец. — Знаем, кто вы такой и зачем прилетели в Европу.

— Странно, что моя скромная персона вызвала чье-толюбопытство, — пошутил я, прокашливаясь. — Не думал, что настолько популярен вАмстердаме.

— Бросьте, — сказал незнакомец, — для подполковника КГБ выиграете слишком ненатурально. Повторяю, нам известно о вас практически все. И оцели вашего задания, и о том, кто за вами здесь следит. Впрочем, вы это знаетене хуже нашего.

Я смолчал. Пиво здесь недурно, но немного горчит. А этигоспода сработали неплохо. Мне остается только удивляться. Молодцы, ребята…

— Вы прилетели сюда, чтобы искать друзей господинаТруфилова, — продолжал господин в кепке ровным, негромким голосом, словно читаллекцию.

— Предположим, — говорю я, снова закашлявшись. Значит, этоттип знает Труфилова. — Предположим, — продолжаю я, — что вы правы. И что изэтого следует?

— Следует то, что вы пошли на весьма опасную акцию. Выпрекрасно знаете, что за вами следят. И все же дали согласие на подобнуюавантюру. Едва вы выйдете на Труфилова, они уберут его, чтобы тот ни при какихобстоятельствах не попал в Москву и не смог дать свидетельских показаний.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Я продолжал гнуть своюлинию. Но на моего собеседника такая тактика не подействовала.

— Все вы прекрасно понимаете, — со вздохом сказал он. —Только учтите — зря вы подставляетесь, зря изображаете ходячую мишень.Труфилов, поймите вы это, не приедет в Москву ни при каких обстоятельствах.

— И вы знаете, кто именно за мной следит?

— Конечно знаю. Люди Чиряева. И они сделают все, чтобы вынашли Труфилова. Только в Москву его не выпустят. Вы идете по следу, постояннонаходясь на виду. Вы должны в открытую выходить на людей, у которых можетпрятаться Труфилов, чтобы ваши «наблюдатели» шли по этому следу. Ведь именнотакая договоренность была у вас с Кочиевским?

— Не знаю, о ком и о чем вы говорите.

— Знаете, знаете. Прекрасно знаете. Может, он вам непредставился? Но уж то, что он полковник ГРУ и раньше работал вместе сТруфиловым, вам не может быть неизвестно.

— Вы, кажется, хотели со мной поговорить, — напомнил я этомувсезнайке, который словно бы присутствовал при всех наших разговорах сКочиевским.

— Итак, полковник Кочиевский предложил вам найти Труфилова,— невозмутимо продолжал мой собеседник, заказав еще две кружки пива, — но онпредупредил вас, что за вами будут следить люди Чиряева. Сказал при этом, чтовы можете не обращать на них внимания, потому что они обеспокоены поискамидругих людей. Вероятнее всего, что он предложил вам крупную сумму за услуги. Ноон не сказал вам главного. Не сказал, что сами вы не вернетесь живым ни прикаких обстоятельствах. Вас уберут вместе с Труфиловым. Или без него. Независимоот успеха ваших поисков. Вот этого он вам тогда не сказал.