кабаны дорого продавали свою жизнь знатным охотникам, преследовавшим их с оружием в руках. На одной из охот, например, был убит граф де Мелен.

Людовик XV был отличным стрелком. За год он в среднем убивал по двести оленей, не считая других животных помельче. Главный королевский егерь господин Леруа, умело загонявший дичь под королевские пули, считался одним из самых привилегированных людей в королевстве.

За официальные развлечения отвечал герцог де Ришелье. К таковым относились: дважды в неделю — театр, раз в неделю — балы и фейерверки. Но все это королю быстро надоедало. Он был человеком ищущим, любил перемены и новизну. Его постоянно нужно было развлекать чем-то новым. Но чем?

Маркиза де Помпадур тоже постоянно задавалась этим вопросом. Литература короля не трогала. Особых увлечений музыкой он тоже не проявлял. Заниматься с ним регулярной охотой маркиза по состоянию здоровья не могла, а для того, чтобы вести бесконечные профессиональные разговоры о ружьях, собаках и убитых оленях, она мало, что в этом понимала.

Что же оставалось? Оставалась любовь или что-нибудь новенькое, о чем король не мог даже и мечтать. Неважно что, главное, чтобы занятие было новым и необычным. Как поняла маркиза, панически боявшемуся одиночества и чуть что впадавшему в меланхолию королю нужна была постоянная смена впечатлений.

* * *

Утвердив свое положение при дворе и получив от герцога де Гонто уроки придворного этикета и манер, маркиза де Помпадур стала прилагать все старания, чтобы стать незаменимой для короля в качестве устроительницы разного рода праздников, балов и спектаклей.

Любовь к театру навела ее на мысль переодеваться и в личной жизни; оказалось, что это удваивает пыл монарха. Ему так нравилось, когда во время их свиданий маркиза одевалась то молочницей, то монахиней, то пастушкой; ее даже видели в образе доярки с крынкой теплого молока в руках.

Маловероятно, что короля привлекали одни лишь женские прелести новоиспеченной маркизы. На ложе любви она оказалась далека от совершенства, хотя и старалась компенсировать недостаток пылкости актерским мастерством и изобретательностью. К сожалению, Его Величество обладал таким испепеляющим темпераментом, что маркиза могла заниматься с ним любовью лишь время от времени, да и то отдавая этому последние силы. Понимая, что счастье нельзя назвать полным, не доведя дело до завершения, она во всем уступала ему, но сексуальные утехи быстро утомляли ее, и скрывать это становилось с каждым разом все труднее и труднее. После очередного «общения» с королем все тело маркизы болело, голова кружилась, и было невозможно вздохнуть полной грудью, но она стремилась во всем угождать ему, поэтому приходилось разделять и его интерес к любовным играм. Но все равно, он был слишком силен и вынослив для ее слабого организма.

Граф д’Аржансон писал в своем дневнике:

«Она ломала комедию, подделывая и имитируя страсть и даже добродетель, когда ей это бывало нужно. Полученное образование усовершенствовало естественные наклонности, что позволило ей достичь непревзойденных высот в избранной роли. Это — грациозное орудие для исполнения самых низменных замыслов».

Она мечтала иметь от короля ребенка, но у нее ничего не получалось. В первые годы их отношений у нее было несколько выкидышей, которые травмировали ее и без того хрупкое здоровье.

Но король любил ее не за это, вернее, не только за это. Рядом с ней он, зажатый в тиски этикета, со всеми этими многочасовыми церемониями пробуждения и отхода ко сну чувствовал себя просто свободным человеком. Кто, кроме маркизы де Помпадур, мог зазвать в королевские гостиные столь блистательных интеллектуалов и собеседников — от Вольтера до Бернара де Фонтенелля? Того самого де Фонтенелля, который за пять дней до смерти в столетнем возрасте с грустной улыбкой сказал: «Печально, друзья! Я начинаю терять вкус к жизни!»

Людовик XV, выросший без матери и отца, был человеком застенчивым, во многом закомплексованным. Маркиза же, в числе прочего, умела короля и по-матерински приласкать. При этом она очень дорожила их близостью и делала все возможное, чтобы соответствовать сексуальному напору короля. В частности, у нее хранилось множество баночек с ароматическими травами и мазями, а естественный порядок вещей она часто заменяла его замысловатыми имитациями, приводившими короля в неописуемый восторг.

Сколько раз она пыталась испытать неизведанное блаженство, предаваясь мечтам о плотских наслаждениях. Порой она в неистовстве бросалась на кровать и начинала ласкать себя руками, но каждый раз приходилось признать иллюзорность своих надежд. Все было тщетно, ибо можно легко обмануть мужчину, можно даже попытаться обмануть саму себя, но природу не обманешь…

Эти усилия во имя любви делали ей честь, ибо маркиза по природе своей была не самого горячего темперамента, и ей стоило большого труда представлять собой женщину страстную, охочую до любви, ненасытную. Для этого она прибегала к всевозможным ухищрениям. Мадам дю Оссэ, преданная камеристка маркизы, в написанных ею «Мемуарах» доносит до нас некоторые из них:

«Мадам де Помпадур изо всех сил старалась нравиться королю и отвечать его страстным желаниям. На завтрак она пила шоколад с тройной дозой ванили. В обед ей подавали трюфели и суп с сельдереем».

Казалось бы, весьма странное меню, но известно, например, что древние ацтеки и индусы кипятили ту же ваниль в молоке и пили эту смесь как сексуальный тоник. Известно также, что корни, стебли и листья сельдерея поднимают общий тонус организма, а дорогущие трюфели, эти подземные грибы с их специфическим вкусом, являются лучшей возбуждающей пищей, оставляя позади даже икру и устрицы.

Подобные блюда как будто горячили маркизе кровь. Но нельзя же было питаться только ими. Мадам дю Оссэ однажды заговорила с маркизой о вреде, который подобная диета может причинить ее самочувствию, но та, увлеченная своей идеей, казалось, ее не слышала.

Мы уже несколько раз упомянули имя мадам дю Оссэ, теперь, пожалуй, следует пояснить, кто это такая. Мадам дю Оссэ была вдовой одного обедневшего дворянина, и когда маркиза де Помпадур предложила ей стать