– Ты собрал свои вещи? – спросила Тамара, усаживаясь рядом сводителем. Дронго расположился сзади около мужчины его комплекции, высокогороста с мощным торсом, как у борца.

– У меня не так много вещей, чтобы их собирать, – ответилДронго. – Кажется, Мераб догадывается о моем отъезде.

– Он чувствует, когда гости должны уезжать, – равнодушнозаметила Тамара.

Автомобиль направился в центр города. Дронго подумал, что впрежние времена на улицах Тбилиси было гораздо больше веселых и громкоговорящих людей. А теперь его словно потушили. И не только в энергетическомсмысле. За долгие годы люди привыкли и к отсутствию света, газа, горячей воды.Главное – исчезло то карнавальное настроение, которое так отличало этотполифоничный город от всех остальных. Исчезли шумные застолья, не сталогорделивых мужчин, гордо разгуливающих в праздности по проспекту Руставели,красивых женщин, сводивших с ума своих кавалеров…

«Цена независимости, – мрачно думал Дронго, глядя из окнаавтомобиля. – Этот народ был всегда на особом положении и в царской России, и вСоветском Союзе. Грузинские дворяне были уравнены в правах с российскимдворянством. Царская фамилия Багратионов породнилась с Романовыми. Напротяжении двух веков, находясь в составе мощной империи, небольшой народ могне только гарантированно развиваться, не опасаясь уничтожения, но и создаватьцелые пласты выдающейся культуры – в кинематографии, театре, литературе,искусстве. И вот какой результат в начале двадцать первого века! Огромная,могучая страна превратилась в феодально-раздробленные княжества со своимиудельными баронами, не подчиняющимися центральной власти. Но не слишком ливысока цена независимости, если народ лишается своей культуры, сдаетзавоеванные позиции во всех областях, если деятели культуры эмигрируют в другиестраны, а основная часть населения живет в нищете? Не слишком ли высока ценанезависимости, когда в такой стране не хотят жить сотни тысяч молодых людей иищут любой способ и любую возможность куда-то отсюда уехать?»

Он взглянул на сидевшего рядом громилу. Тот дремал, необращая на него внимания.

Конечно, каждый народ должен иметь право на независимость,продолжил рассуждать Дронго, но и точно так же он должен иметь право насчастье. Неужели вот такая страна, с высочайшим уровнем коррупции, воровства,клановости, была идеалом грузинских диссидентов? Неужели страна, стремительнотеряющая свои культурные завоевания, в которой разваливается кинематограф,умирает литература, гибнет театр, может считаться образцом развитиячеловеческой цивилизации в двадцать первом веке? Ну что получили тризакавказские республики в результате распада СССР? Войны, смерть тысяч людей,эмиграцию десятков и сотен тысяч своих граждан, нищету, ужасающую коррупцию исамое главное – полное отсутствие всякой надежды на будущее. Теперь тремзакавказским республикам понадобится еще лет пятьдесят, чтобы при идеальныхобстоятельствах развития вернуться к началу восьмидесятых годов прошлого века.Неужели такова цена независимости?

А кто сможет гарантировать идеальные условия? В Армении ужеуспели сменить нескольких руководителей, пристрелить в здании парламентаспикера и премьер-министра страны. Грузия распадается – Абхазия, Осетия,Аджария по существу давно стали независимыми анклавами. Или взять Азербайджан,где в результате различных переворотов за короткий срок сменилось трипрезидента и все население с ужасом и отчаянием понимает, что после смертидействующего президента неизбежен, во всяком случае вполне вероятен, следующийпереворот. Сотни тысяч людей из этих республик покинули свои страны, сотнитысяч переехали в Россию, все еще рассчитывая на восстановление прежней жизни вуже несуществующем государстве, рискуя оказаться там непрошеными иностранцами.

Странно, почему политики решили, что их народы должны пройтичерез пятьдесят лет одиночества и страха, горя и нищеты, чтобы получить шансвернуться к прежней устроенной жизни? Почему в Европе отказ от национальнойвалюты, государственных границ, таможенного и пограничного контроля,собственной экономической и правовой политики считается нормальнымпереустройством цивилизованной жизни в новом веке, а в небольших закавказскихгосударствах, которые не могут самостоятельно выживать, этого никто не хочетпонять? Или не могут? А может, политики и не хотят, чтобы обычные люди понималистоль ясные истины? Кто выиграл от этих войн? В Карабахе, в Абхазии, в Осетии?Кто имеет право сказать, что получил шанс на большую независимость,безопасность, самостоятельность? Или, может, правда как раз в том, что никто невыиграл? И все проиграли.

Тамара обернулась к нему.

– Когда ты так долго молчишь, я чувствую себя виноватой, –заявила она без тени улыбки.

– Правильно чувствуешь, – пробормотал Дронго. – Вместо тогочтобы мне помогать, вы хотите меня депортировать.

– Вчера ты спасся чудом, – напомнила она, – неужели непонимаешь, как опасно тебе здесь оставаться?

– Это часть моей профессии, – заметил он. – Станет ещеопаснее, если я уеду. Они решат, что я испугался. Но в таком случае останутсясвидетели. Ты, Нодар, все остальные. Неужели вы не думаете об этом?

– Это тоже часть нашей профессии, – заметила она. – Вот,кстати, мы и приехали.

Когда автомобиль, поднявшись по узкой улочке, остановился устарого дома, Дронго вышел из салона и наклонился к сидевшему рядом с нимофицеру:

– Вы пойдете со мной или останетесь в машине?

– Останусь, – недовольно прохрипел громила.

Тамара вышла из машины после Дронго.

– Ну почему обязательно нужно паясничать? – спросила она,подойдя к нему. – Если тебе объясняют, что ситуация очень сложная, это незначит, что ты должен на всех обижаться.

– Я просто счастлив, – он пропустил ее вперед и, войдя вовнутренний двор, огляделся. Деревянная лестница вела ко второму и третьемуэтажам, где шли длинные открытые галереи. Слева сохранилась каменная лестница,которая в начале прошлого века, очевидно, вела к парадному входу.

– Ваш генерал мог бы иметь и более современное жилье, –пробормотал Дронго. – Вероятно, он действительно был порядочным человеком, еслижил в таком старом доме.

– У него была хорошая квартира, – возразила Тамара, – четыребольшие комнаты на третьем этаже. Хотя ты прав, генерал на самом деле былпорядочным человеком, которых так мало в нашей полиции. Ты слышал про нашу ГАИ?

– Кажется, слышал. Ваша антикоррупционная комиссия пришла квыводу, что структуру ГАИ невозможно реформировать, настолько она пораженакоррупцией. И было принято решение ликвидировать само управлениеГосавтоинспекции. Я правильно изложил суть проблемы?

– Потом я тебе расскажу, как было на самом деле, –усмехнулась Тамара. – Давай пройдем через парадный вход. Мы предупредили семьюгенерала, что приедем к ним вместе с тобой.