– Эй ты, тухляк, отпусти ее! Живо! Лучшея, чем она! – закричал Ванька, снова занося стул.

Мертвяк ухмыльнулся. Он разжал руки и, забыв оТане, повернулся к Валялкину. Таня поняла, что ему не нужен был никакойпоцелуй. Да и зачем? Ему нужно было сделать так, чтобы кто-то заговорил с ним.И он добился своего.

– О, юноша! Меня заметили? Со мнойзаговорили? Будет с кем перекинуться в могиле в карты. Я забираю тебя ссобой, – сказал он и властно протянул руку.

Стул выпал из Ванькиных рук. Таня с ужасомувидела, как Ванька, ее Ванька, опустил голову. Его руки повисли вдольтуловища. Мертвяк сделал легкое движение ладонью, и, повинуясь ему, Ваньканачал крениться вперед.

– Нет! Кто-нибудь, сделайте что-нибудь!Ну

сделайте же! Я прошу! – закричала Таня.

– Бесполезно! Заклинания неподействуют! – безнадежно сказал Шурасик.

Таня рванулась к Ваньке, схватилась за него,потянула и поняла, что все напрасно. Ванька не сопротивлялся, был послушен, ноуже принадлежал не ей. Его тело было точно деревянное.

– Да помогите же ему! Вы что, не видите?Люди вы или нет! Помогите! Все, что угодно, сделаю! – закричала она.

Мертвяк ухмыльнулся. Ему пришло в голову, чтовместо одного он может получить двоих. Он бы так и сделал, но тут между ним иВанькой шагнул Глеб Бейбарсов. Шагнул так легко и спокойно, будто простопрохаживался вечером по бульвару.

– Что тебе нужно, человек?

– Тот, кто слышит меня, иди за своимдыханием! – сказал Бейбарсов и концом трости толкнул мертвяка в грудь.

Это был легкий толчок, но мертвяк пошатнулся.Ноги его подломились, и он то ли упал, то ли нарочно встал на колени.

– Слушаюсь, повелитель!.. Я давно ждалсвободы от плоти, и ты подарил ее мне! – сказал он сипло.

Не вставая с колен, незваный гость склонилсяеще ниже, коснулся головой пола и рассыпался. На полу осталось несколько костейи горсть праха, в котором что-то поблескивало. Бейбарсов наклонился и поднялстаринную серебряную пулю.

– Он был еще и вурдалак… Что ж, двепрофессии всегда лучше, чем одна! – заметил он.

Ванька очнулся. Провел рукой по лицу.Оглянулся на Таню, на Бейбарсова.

– Я даже не знаю… Спасибо! –выдохнул он.

Бейбарсов равнодушно посмотрел на него и сунулпулю в карман.

– Благодари Таню! Я сделал это радинее, – сказал он.

Глеб взглянул на Таню, улыбнулся ей однимиглазами и отошел к окну.

– Ишь ты! – сказал Шурасик. –Тот, кто слышит меня, иди за своим дыханием! Вроде как и не к мертвякуобратился!.. Слышат-то его многие! Хитро, хитро! Ну, некромагия, одним словом!Нет ничего вудее вуду!

Он резко повернул голову и посмотрел начемодан, о котором последние несколько минут они и не вспоминали. Тотпо-прежнему стоял на столе, и из него тонкой струйкой поднимался ароматный дым.

– Странно, – продолжалШурасик. – Оно все еще таится. Очень странно!.. Гроттер, что ты делаешь?Немедленно остановись!

Таня сделала шаг к чемодану. Затем еще один.Она решилась. Мысль, пока еще неоформленная, неопределенная, пришла вдруг.Сама. Пока это было только нелепое предположение, которое, однако, начиналоперерастать в уверенность.

Таня втянула носом воздух. После омерзительногомертвяка запах благовоний был приятен. Однако, опасаясь, что ей вновь начнетмерещиться всякая чушь, Таня предпочла поднести к ноздрям платок.

– Приготовились! Цельсь! Без командыискры

не пускать! – услышала она за спинойголос Шурасика, однако оглядываться не стала. Голос пробивался к ней словносквозь туман.

Таня подошла к чемодану и, не отнимая отноздрей платка, осторожно заглянула в него, готовясь, если потребуется,отдернуть голову и броситься на пол. Однако это было излишним. На дне чемоданасидел маленький седой домовой и дешевой зажигалкой лопухоидного производствазажигал индийские пирамидки. Когда на него упала тень, домовой испуганно вжалголову в колени и прикинулся старой соломенной шляпой.

Это было так нелепо, что Таня расхохоталась.

– Что там? – крикнул Шурасик.

Таня повернулась и увидела, что все тридцатьколец все еще направлены на чемодан.

– Да ничего, – сказала она.

– Как ничего?

– Личный домовой Медузии. Лысенькийтакой, с бородкой.

– А дым?

– Ароматные дурманящие пирамидки срунами!..

– Здесь что-то не так! – недоверчивокрикнул Семь-Пень-Дыр. – Это оборотень! Гроттер, прочь! Воркалакус эндусчерного… М-м-м… Эй ты, отвали!Воркалакус энду…

Ванька, окончательно опомнившийся, притянулДыра к себе и заткнул ему ладонью рот, пока он не закончил заклинание.

– Тшшш! Никакой лишней магии! Говорят жетебе! Гломов, подержи этого оратора!.. Он вырывается!

– У меня не вырвется, – нежно сказалГуня, принимая у Ваньки мгновенно притихшего Семь-Пень-Дыра.

Шурасик подошел и уставился на шляпу,моргавшую маленькими напуганными глазками. Он протянул руку, коснулся ееперстнем, и шляпа поспешно уползла в угол чемодана.

– Да, домовой, сомнений нет… – произнесон задумчиво, трогая не остывшие еще пирамидки. – Теперь ясно, на чтонадеялась Медузия! Что мы запаникуем, потеряем голову, станем выкрикивать всезаклинания подряд, и тогда весь класс будет забит нежитью, которую невозможнобудет прогнать. Нежитью, которую мы сами же и призовем на свою голову! Готфридаже она никуда не посылала. Небось, просто подговорила его, чтобы он пару днейпрятался, а сама тем временем отыскала подходящий старый чемодан срунами, – с возмущением сказал Шурасик.

– Неужели в чемодане ничего больше небыло? – недоверчиво спросила Дуся Пупсикова.

– Ничего, Пупсикова, говорят тебе.Обычный безобидный домовой и несколько индийских пирамидок. Глупо все это.

– Почему глупо? В сущности, Меди права.Универсальной магии не существует. Избежать паники, ничего не бояться и трезвопринимать решение – вот что главное, когда имеешь дело с нежитью. Это Медузия ипыталась нам сказать, мамочка моя бабуся! – заметил Ягун.

– Чья это безрадостная могилка?