– Знаю я вас, капиталистов, – суровопродолжал между тем Атрид. – Через вас вся гниль и пошла! Через вас Союзлопнул, Крым хохлы загребли! Через вас в Феодосии, где я в школу бегал пацаном,открылись вот такие мерзопакости! – Он обвел рукой безрадостное, унылоепомещение эротического казино. – Девчонкам в школу надо ходить, а они тутзадницами вертят да титьками трясут!

Он погрозил Кире кулаком. Она с изумлениемповела глазами и обнаружила, что экипаж, только что смотревший на нее свожделением, теперь дружно свел брови и поджал губы. Ей даже почудилось, будторабочие руки сжимаются в мощные кулаки. Серпов и молотов, правда, еще не было видно,но, если дело так пойдет и дальше, они не замедлят появиться.

И вдруг Кире остро захотелось ощутить в рукахтяжесть… нет, не серпа и молота, а табурета. Или даже нескольких табуретов. Вовсяком случае, она нашла в себе силы взметнуть как минимум шесть – по числунаходящихся здесь непримиримых борцов с империализмом. Но не сказала ни слова,как та рыбка: просто повернулась – и прошла в просвет между половинкаминесчастной распиленной ассистентки факира, а потом и за сцену.

Никто ее не задерживал: очевидно, само собойподразумевалось, что дамочке надо подготовиться. Какой интерес в сниманиитемно-синей юбки и белой полосатой маечки? Должны быть какие-нибудь перья,несусветно-пышные оборки… что там еще?

Перьев Кира в гримерной не нашла. Правда, постенам тесной комнатушки с одним кривым зеркалом были распяты какие-то шелковыетряпки, однако все эти охапки оборок Киру нимало не интересовали. Защелкнув –от греха! – дверь изнутри, она принялась открывать подряд все шкафы инаконец нашла то, что искала: какой-то цветастый сарафанчик на символическихбретельках, который из всего имеющегося наиболее напоминал простую человеческуюодежду. Но самой ценной находкой оказалась коллекция париков. Без колебанийотбросив вороньи спиралевидные локоны, оранжево-рыжие космы, зеленые русалочьикосы, Кира остановила свой выбор на платиново поблескивающих кудерьках, вполнесходных с настоящими волосами: во всяком случае, насколько позволяло понятьтусклое освещение в гримерной.

Переоделась, а свои вещи свернула в тугойсверток и впихнула в безразмерный венгерский рюкзачок.

Затем осторожно перенесла стул под косоватоеокошко, поблескивающее чуть ли не под потолком, и с облегчением вздохнула,убедившись, что открывается оно довольно просто и стекол бить не придется.Распахнув створки, увидела перед самым лицом выжженную траву газона – и,цепляясь за нее, без особых трудов покинула пределы эротического казино«Мадонна».

Едва утвердившись на ногах, Кира заботливоприкрыла окно, чтобы на свет не налетели комары, – и сгинула в сонных переулках.

* * *

Та мрачная, ледяная решимость, которая помоглаей столь решительно выскользнуть из лап веселых рыбачков, не истаяла дорассвета, несмотря на то что куковать и в самом деле пришлось на жесткой лавкесреди кустов. Кире даже удалось вздремнуть пару раз, но почти тотчас онавздрагивала, словно кто-то толкал ее в бок. Лицо какой-то женщины маячило передней, преследовало, пугало, но Кира никак не могла толком разглядеть, узнать ее,пока вдруг не поняла, что это она сама. Грабительница. Убийца. Извращенка.Стало быть, бояться ей, кроме себя, некого…

А что, если у нее обычное раздвоение личности?Что, если в хитроумной Америке из нее незаметно сделали зомби? Кира недавночитала в какой-то газете, что на Филиппинах местные спецслужбы арестовали Луиса– как-его-там, и психиатры обнаружили, что у него множественное расщеплениеличности. В нем зараз существовали четыре человека, которые не подозревали осуществовании друг друга. В каждой ипостаси у него были разные имена, разныесердечные ритмы, он говорил с разным акцентом. В одном из состояний он былфилиппинцем. Если с помощью специального словесного кода его удавалось привестиво второе состояние, выяснялось, что он испано-американец, прошедший подготовкув разведцентре ЦРУ. Третья личность Луиса – киллер. А четвертая мечтала в жизнитолько об одном: о самоубийстве. Постепенно выяснилось, что киллер Луис долженбыл прикончить не кого-нибудь, а самого президента Филиппин. Однако самымскандальным оказалось совсем другое: во время какого-то допроса этот Луисвспомнил все подробности покушения на Джона Кеннеди, да такие, что стало ясно:он один из участников убийства в Далласе…

Если возможно такое, то почему не допустить,что Кира и в самом деле подсознательная некрофилка и т. д. и т. п.? Иодна ее личность грабила автобус на трассе Феодосия – Симферополь, другая –убивала лучшую подругу на Карадаге, а третья… третья в это же время писаластатью на коктебельском пляже. Экая многостаночница! Диво, как не разорваласьна три равные части!

Господи, ее статья… Кира едва не заплакала,мгновенно забыв обо всем остальном. Драгоценные листочки так и остались вконфискованной сумке. Хоть бы эти недоумки, Мыкола с Паньком, ничего непотеряли, не выбросили. Впрочем, лучше, как всегда, исходить из худшего исмириться с окончательной потерей. Ну что ж, в памяти-то они сохранены! Напамять свою Кире жаловаться не приходится.

Да, можно потерять записи, дискеты, дажетермостат с «Галатеей», но, пока у Киры остается голова на плечах, все это нетак уж страшно и вполне поправимо.

Настроение сразу улучшилось, и Кира c улыбкойнадежды выбралась из своего убежища.

Солнце, едва взойдя, взялось припекать весьмачувствительно. День обещал быть жарким.

Кира сначала побродила по сонной набережной,якобы для того чтобы полюбоваться парой-тройкой пенсионеров, уже клевавшихносами над удочками, с которых безбоязненно объедали наживку бедовые обитателибухты, а затем медленно направила стопы в сторону базара, наслаждаясьвосхитительным чувством неуязвимости. В этом парике, в этих дурацких кудряшках,ее и мать родная не узнала бы! Во всяком случае, Кира не нашла ничего общегомежду беглой преступницей, к поимке которой призывают милицейские листовки, илегкомысленным пуделем, которого она успела увидеть в кривоватом зеркалегримерной. Да встреться ей сейчас сам Мыкола, она прошла бы мимо совершенноспокойно! Но, несмотря на эти дерзкие мысли, Кирины поджилки все же ощутимотряслись, пока она проходила мимо милицейского «УАЗа», припаркованного у воротрынка. Вздохнула с облегчением только тогда, когда ее закружила в своемводовороте толпа.

Базар по летнему времени закипел рано. Всеприлавки под навесом уже были заняты бабками и молодайками, наперебойвыхваляющими свой товар, и Кира спокойно дрейфовала по течению толпы,исподтишка высматривая, появились ли уже на своем пятачке менялы.