Вчера едва удержался, чтобы не зажечь свечу, когданезнакомка уснула на его плече. Он в который раз ощупал ее всю: ни рогов, никопыт, ни рыбьего хвоста. А вместо запаха серы и горящей смолы –дивный аромат странных цветов, что могут расти разве что в вирии.И сегодня… боги, укрепите его стойкость… не зажжет ни свечу, ни факел. Новоля слабеет, а жажда увидеть ее лицо все сильнее…

Белоян привстал на стременах, конь застонал, его зашатало изстороны в сторону, хотя это был самый массивный жеребец из княжеской конюшни.Всмотревшись, определил:

– Вон к тому перелеску! Прямо на сосну с березовойверхушкой… Видите одинокое дерево в лесу?

Претич, ничуть не удивившись, приложил ладонь козырьком кглазам:

– А там что-то ползет…

– Где?

– Вон за кустами… Вон вышло… Опять в кусты… снова вылезло…Но как идет, как идет! Корова какая-то. Свинья, наверно.

– Будем лазить по лесу? – усомнился Владимир. –Много найдешь среди кустов да прошлогодней листвы…

– Боги знают, куда бросать… Пусть твои воины едут в сторонуберезового ивняка…

Совсем мудрый стал, подумал Владимир с сочувствием, такоегородят, когда уже все звезды по именам помнят…

– Березового ивняка? – уточнил он на всякий случай.

– Да. По правую руку пойдут сосны, березы и другиекустарники, а вы езжайте по левую…

Он не договорил, голова запрокинулась. Владимир тут жепосмотрел на небо. Среди синевы показалась белая черточка, за ней другая,третья… Словно крохотный снежок катился по своду, быстро истаивая.

– Падает?

– Началось, – прошептал волхв.

– А куда упадет, знаешь?

– Погоди… Сперва сыплется мелочь… Потом пойдут настоящие…

Владимир зябко передернул плечами:

– А если такая глыба влупит по голове? Она ж мне чубиспортит…

Волхв гикнул, конь послушно ринулся вперед. Дружинникизамялись, поглядывая то на ускакавшего волхва, то на князя. Владимир молчауказал вперед. Конь под ним обиженно подпрыгнул, больно хозяин пинается, сместа пошел галопом, догнал волхва.

Степь мелькала под копытами то зеленая, то черная, копытагремели и по камню, затем снова пошла зелень, впереди всего в двух-трех верстахначал вырастать лес. Чейман несся на легком печенежском коне, он пригнулся кгриве, приподнял зад, стоя только на стременах, и они неслись, далеко обогнаввсю дружину.

Внезапно Владимир увидел, как Чейман сдернул с седельногокрюка боевой топор. Солнечные блики ударили в булатное лезвие, раздробились ирассыпались острыми искрами по степи.

Рядом с Владимиром остроглазый Претич вдруг ахнул:

– Неужто… печенеги?

Владимир приподнялся на скаку. Далеко в степи, наполовинузакрытые могучими плечами Претича, неслись всадники. Различались толькокрохотные фигурки на конях, да и тех то и дело скрывало пыльное облако, виднотолько, что их больше, намного больше…

– Не печенеги, – возразил себе Претич. – Откудаим?.. Да и Кучуг… Дружина князя Круторога?.. Березовского князя?

Чейману орали, свистели, и он нехотя придержал коня, далсебя догнать, дальше скакал уже в боевом ряду. Дороги сближались, Владимир ужевидел место, где пути пересекутся…

Задним мчался, не поспевая за резвыми конями, Белоян.Владимир оглянулся, увидел раскрытый в крике рот верховного волхва.

– Они… за… небесным… железом!

– Сами видим, – крикнул Владимир.

Всадники, похоже, неслись на свежих конях. Одетые по-росски,на остроконечных шлемах красные яловцы, но в ровном нечеловеческом строе, водинаковом галопе, во всем он ощутил ту железную дисциплину и выучку, к которойсам привык на службе у базилевса и которой так не хватало ему в Киеве.

– Ромеи! – вскрикнул он.

Воевода оглянулся. С ним пятеро воинов, сам князь,который десятка лучших богатырей стоит, волхв с помощником… ромеев всего-то небольше двух дюжин, но так далеко простых не пошлют, это наверняка богатыристраны Румов…

Владимир медленно потащил из ножен меч. Лицо его былоугрюмым. В нечеловечески ровном строе чувствовалась слаженность военноймашины, что увеличивает силы каждого воина еще в десятки раз. А русы всееще больше полагаются на свою силу и удаль.

Белоян тронул его за плечо:

– Погоди!

Руки его уже двигались. Над отрядом заблистали искры, словнопод ярким солнцем сыпались крупные снежинки. Белоян двигал руками, что-товыкрикивал, и незримый шатер, окружающий отряд, нехотя съеживался, словно егосо всех сторон прижимали незримые ладони.

– Что за дрянь? – спросил воевода.

– Сам ты… – ответил Белоян. Он дышал тяжело, по мордебежали крупные капли, оставляя в густой шерсти глубокие бороздки. Рукибессильно упали по бокам. – Это могучее волшебство…

– Ты его вдрызг? – спросил воевода. Он вскинул надголовой топор, но Белоян перехватил его руку:

– Не спеши.

– А чего?

– Здесь не Британия, копать надо глубже…

Воевода напряженно смотрел на приближающихся всадников. Ониперешли на шаг, явно чувствуя, как незримый щит исчезает, но все равнодвигались как лавина из каменных глыб, что сметет все, их те же две дюжины, а вруках вовсе не иконы.

– Погоди, – повторил Белоян. Он обернулся кпомощнику: – Давай, Медведко.

Парень искоса поглядел на князя, с опаской – нагрозного воеводу, шепнул что-то волхву. Белоян отшатнулся, кивком указал наприближающихся ромеев.

Владимир обернулся:

– О чем спорите?

– Да так, – ответил воевода мудро. – Тут есть двамнения, как справиться… Одно неправильное, а второе – мое. Коротко говоря,если говорить короче, то если сказать в нескольких словах, то я придумал старыйспособ. Мы ж не козы на веревках, а воины! Хоть некоторые из нас даже князь, ноесли ударить дружно, то наше авось не с дуба сорвалось, от них только сопли потраве взамен росы…

Белоян бросил брезгливо:

– А от нас?

– Храбрый смерти не страшится, – ответил воевода гордо.Он расправил седые усы. – Помню, лет эдак сорок назад тоже перли рогатые…Нет, с хвостами на головах… Княже, пусть перестанет скалиться! То ли хохочетпо-медвежьи, то ли покусает.

Помощник уже выбежал навстречу, из ряда блистающих всадниковвперед выехал высокий воин в зеленом плаще. Он вскинул руку, помощник на бегуспоткнулся, пробежал пару шагов, нелепо махая руками, не удержался на ногах.Дружинники ахнули, а Владимир крепче стиснул рукоять меча, когда парень сразмаху въехал мордой в не топтанную копытами траву почти под коней ромеев.